Сборник стихов - Поэзия перевода. Избранные переводы Ханоха Дашевского

На обложке: фрагмент картины Леонардо да Винчи

* * *

Название этой книги – «Поэзия перевода» претендует на то, что каждый стихотворный перевод обязательно должен быть поэтическим явлением. Без этого необходимого условия тему поэтического перевода можно закрыть. Никакие теории перевода не оправдают отсутствие в поэтическом переводе поэзии. И в то же время, создавая на основе оригинала стихи на другом языке, поэт-переводчик не имеет права забывать, что он стоит за автором оригинала, а не автор за ним. Перевод должен быть убедительным, и если читатель не верит, что перед ним стихи Хаима-Нахмана Бялика, Ури Цви Гринберга или Федерико Гарсиа Лорки – это поражение переводчика.

Именно такую задачу: представить убедительные переводы известных, малоизвестных и забытых поэтов поставил перед собой составитель и переводчик этой книги. Не ему судить об удаче замысла. Судья – тот, кто возьмёт эту книгу в руки. Ему и надлежит сделать вывод.

Основное содержание книги – поэзия на языке иврит. Также включены стихотворения и поэмы на идише, переводы с испанского, украинского и грузинского языков и в качестве послесловия – два эссе переводчика о выдающихся еврейских поэтах: Ури Цви Гринберге и Переце Маркише.

Комментарии и сноски сделаны переводчиком. Ссылки на Священное Писание даются по еврейскому канону. Параллельно приводятся названия, принятые в Синодальном переводе Библии.

Ханох Дашевский

Стихотворения

Переводы с иврита

Дунаш бен Лабрат

920, Багдад – 990, Фес (Марокко)

Приглашение на пир

Он сказал: «Ото сна

Встань, отведай вина!

Видишь, чаша полна,

Сладок финика плод.

Полыхает гранат,

И набух виноград.

Нежен трав аромат.

Тамарисковый мёд

Как всегда, свеж и прян.

Сеет брызги фонтан.

Рядом звучный тимпан

К наслажденью зовёт.

В этом дивном саду

Арфа с лютней в ладу,

И у всех на виду

Зелень буйно цветёт.

Шелест крыл голубей

Слышен здесь меж ветвей,

И поёт соловей,

И ликует удод.

Будем пить среди рос,

Среди лилий и роз.

Сок пленительный лоз

Всю печаль унесёт.

Выпьем кубков – не счесть,

И шербет будем есть,

И окажем мы честь

Всем, кто в гости придёт.

И зарежу я сам

овна лучшего нам.

Всё, что любо устам —

Всё здесь место найдёт.

Фимиам воскури!

Пировать до зари

Будем мы, как цари,

И блажен тот, кто пьёт». —

Но ответил я: «Срам

Предаваться пирам,

Коль в руинах наш Храм,

И пасётся там скот!

Пустословишь ты, брат,

Так глупцы говорят.

Лишь соблазны, как яд,

Источает твой рот.

Скудость в мыслях твоих.

Нет Всевышнего в них,

А в Святая Святых

Только лисий помёт.

Разве нам до утех?

Тих и горек наш смех,

Ибо мерзость для всех

Наш бездомный народ!

Шломо ибн Гвироль

1021, Малага –1058, Валенсия

«Меня покинув, поднялась в закат…»

Меня покинув, поднялась в закат

Та, чьи ланиты – жемчуг и гранат.

Та, что влечёт влюблённые сердца,

Чьих уст не иссякает аромат.

В её деснице – обнажённый меч,

а копья наготове – и разят.

Она – газель, бегущая к ручью:

Холодной влаги жаждет её взгляд.

Её румяна – лук и тетива:

Из них, как стрелы, молнии летят.

И в час, когда прикажет облакам,

Хрустальным ливнем слёзы заблестят.

Слезам небес не удивляйся, друг!

В сравненье с ними мои слёзы – град.

А те, кто рядом – глухи: ничего

Страданья ближних им не говорят!

Как встретить старость грустную тому,

Кто одинок все дни свои подряд?

И обретёт ли тот ночной покой,

Из-за кого бессонные не спят?

Пусть возвестит Господь свободу всем,

Кто обречён на гибель и захват.

И в милости поднимет мёртвых Он,

И в гневе – истуканов сбросит в ад!

«Амнон-страдалец я! В бреду Тамар зову…»

Амнон-страдалец я![1]

В бреду Тамар зову.

В её сетях я бьюсь во сне и наяву.

Ведите поскорей её ко мне, друзья!

Прошу лишь обо одном: возденьте на главу

Ей царственный венец, и золото – на грудь.

О, друг мой! Кубок дать ей в руки не забудь!

Чтобы гасить огонь тех дней, когда она

С горящею стрелой спустила тетиву.

«Как пальма, ты горда собой, Как солнце, лик сияет твой…»

Следующая страница