Verona Rupes - Поэзия
© Verona Rupes, 2016
ISBN 978-5-4483-1665-4
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
«Орел пустынный рандеву…»
Орел пустынный рандеву
Назначил Солнцу. Наяву
Как в сне глубоком формы их
Крестом схлестнулись. Краткий миг
Был этот символ в небесах, —
Он утонул в моих глазах…
«Меж гор, в глубоком подземелье…»
Меж гор, в глубоком подземелье,
Во мгле, в гнетущей тишине
Течет ручей. В глубоком сне
Забыт эпохой отчужденья…
А там, в далекой вышине,
Там, в небесах, где нету света
Разбитая душа поэта
Все время тянется к тебе…
«Может, не напрасно ты прожил…»
Может, не напрасно ты прожил,
Может, станешь верить в чудеса
Логоса, который разложил
Мириады звезд на небесах.
Может, не напрасно пройден путь,
Может, ты увидишь яркий свет.
И в блаженстве будешь ты тонуть…
Как тогда… И яркий силуэт
Красочно предстанет пред тобой.
Может, ты постигнешь мой совет,
Примешь свой последний главный бой —
И оставишь в мире яркий след.
«При тусклом свете фонарей…»
При тусклом свете фонарей,
Под сиплый рев ржавых моторов
Он шел по тротуару. Дней
Не счесть безликих. У забора
Он видел все того же пса,
Ту же пустую остановку.
Повешенное наизнанку
Белье за изгородью. Снам
Давно он верить перестал.
Теперь они его томили
Как и вся жизнь. И голоса
В темную пропасть не манили.
Холодный дождь хлестал в лицо.
Бездушный ветер срывал шляпу.
Напоминал о старой клятве
Потертый крест. Он и кольцо
Огненным льдом сжигали тело.
Он покрутил их неумело —
И побрел дальше. Его путь
Вился безжалостной насмешкой.
Немой, безликой и неспешной,
В которой он привык тонуть…
«Все начинается с любви…»
Все начинается с любви:
Улыбка ангела-ребенка
И утопающий смех звонкий
В лучах мерцающей зари.
Все начинается с любви.
Все окупаемо любовью…
Грехи, невежество, гордыня,
Пренебрежение святыней.
И капли недружеской крови.
Все окупаемо любовью?
Все подчиняемо любви.
Все чувства, мысли, побужденья
Со дня библейского творенья,
Что чуть виднеется вдали…
Все подчиняемо любви?..
«Глубоко в темени среднеземных провалов…»
Глубоко в темени среднеземных провалов
Под старым кленом, высохшим в скелет,
Стоял как в ранах много-много лет
Пленником времени усохший домик малый.
Драконом пламенным, только несущим холод
В глазах окон ревел-взвывал поток.
Среди камней померкнувший исток
Шипел, петлял и полз. Он тоже был немолод.
Сидела, скрючившись. Лицо, душа в морщинах.
В её глазах сходил с ума поток.
И небо давит будто потолок…
И мыслей круговерть о близости кончины…
……………………..
На небе в солнечном кристально чистом свете
В долине зелени бежал-журчал поток.
Там канул в бесконечность потолок.
И там она. И он. И молодость воспета…
«Он борется за правду и свободу?»
Он борется за правду и свободу?
Отнюдь. Он борется за свой лишь кошелек.
За тех, кто по истории – уроды.
За тех, кому свет счастья невдомек.
Он борется, чтоб скинуть злые силы,
Себя считая лучше, чем они.
И так – для всех. И так – все эти дни.
Поэтому в крови всегда могилы.
Он борется за честь и за бесчестье?
Он борется как с демоном святой?
Пожалуй нет, он как щенок слепой,
Вернее волк, лишенный доброчестья.
И посмотрев за спину вглубь столетий,
В глубины своих клеток ДНК,
Ты вдруг поймешь, что ты – росток без цвета,
Который вниз несет река.
«На поле пустынном…»
На поле пустынном,
Испепленным солнцем
В тропических знойных ветрах
Висит, задыхаясь,
Отшельницей мира
Прибитая к пальме доска.
Иссохшая краска
И надпись сухая —
Лишь чей-то забытый каприз.
Подстертая память
О том, что когда-то
И здесь была буйная жизнь.
«Плоские машины, плоские дома…»
Плоские машины, плоские дома,
Плоская по полю стелется трава.
Плоский белый лебедь, плоский тихий пруд.
Люди в плоском мире плоскостно живут.
Там и ангел мрака – плоский будто лист, —
Суть клочок бумаги, в коем брезжит жизнь.
Там и ангел света – это лишь игра.
Там слова поэта – пустоты слова.
…Он опять проснулся и взглянул в окно.
Плоский лучик солнца озарил его.
На клочке бумаги – мелкий комок воль.
Плоская надежда причиняет боль.
«Что делать, когда нет конечной цели?»