Илья Скалин - Подземные воды

Пролог

1943 год

Хмурое октябрьское утро. Моросит противный нескончаемый дождь. Низкие тяжёлые тучи так и норовят низринуться с небосвода и растечься по земле липким промозглым туманом, окутать белесым саваном раскинувшийся под ними негостеприимный дремучий лес, вместе с копошившимися в его густой чаще людишками.

Полтора десятка пар потёртых кирзовых сапог месят склизкую грязь. Под толстыми подошвами скрипят слипшиеся подгнивающие красно-жёлтые листья, сброшенные готовящимися к зимовке деревьями, как отработанный, лишний и больше ненужный биоматериал. Измученные солдаты шагают по заросшей тропе, петляющей среди густого кустарника и тесно жмущихся друг к другу тёмных стволов деревьев. В глазах тех, кто дёргает за ниточки, они, как и осенние листья, были лишь бесполезными истощившими свой ресурс расходниками, годными разве что для приготовления особо питательных удобрений.

Колючие ветки растревоженных кустов назойливо цепляются за промокшие ватные куртки и штаны, замедляя и без того нелёгкое продвижение вглубь леса бранящихся сквозь зубы взмыленных солдат. Порой им приходится сворачивать с тропы, чтобы обогнуть поваленное дерево или не пойми откуда взявшиеся здесь валуны, укрытые толстыми моховыми одеялами с дрожащими в переплетениях крохотных листочков влажными прозрачными жемчужинами.

Тремя группами по четыре человека, рядовые, потея и отдуваясь, тащат на грубо сколоченных впопыхах носилках метровые металлические контейнеры, напоминающие гигантские кубики для игры в кости. Капли дождя, не задерживаясь, соскальзывают с покрытых маслом блестящих граней. Даже при самом пристальном осмотре невозможно обнаружить ни единой помятости или трещинки на гладком корпусе циклопических кубов. Лишь герметически запаянные матовые круглые крышки без ручек, скважин и заклёпок, диаметром около пятнадцати сантиметров украшают верхние грани контейнеров. Ни рядовые, ни их командир не знают о содержимом таинственных кубов. Они получили весьма чёткие указания сверху по поводу этого груза и также чётко старались выполнить приказ, а остальное их не касалось. Впрочем, старались не все.

– Я всё никак не могу взять в толк, почему мы должны переть, надламывая спины, эти тяжеленные короба? Тащим не пойми что, не пойми куда. Кому это вообще надо!? Дали бы хоть тележки, – пропыхтел один из солдат с черной «пиратской» повязкой на левом глазу и споткнулся о коварно спрятанный в траве корень.

На мгновение носилки, которые он держал, накренились, и если бы не прочные кожаные ремни закрепляющие груз, куб съехал бы прямо на непутёвого рядового, впечатав его в землю, смешивая кровь с тёмно-коричневой жижей. Раздались недовольные выкрики солдат, которым пришлось принять на себя лишний вес, пока носилки не выровнялись.

– Устюгов, твою мать! Смотри под ноги! Дыши через нос! – рявкнул капитан Кротов – командир отряда. – И вообще не думай, а только выполняй!

– Так точно! Смотреть под ноги! Дышать через нос! Не думать! – отчеканил Устюгов и демонстративно шумно всосал холодный воздух носом. Раздалось несколько ехидных смешков. Кротов с вызовом посмотрел на зарвавшегося рядового, невольно положив руку на кобуру с пистолетом. Не выдержав его взгляда, Устюгов сник и замолк.

Капитан не участвовал в переносе груза, зато отвечал за него головой, как и за успешность всей операции, если, конечно, их лесную прогулку можно было так назвать. Кротов чувствовал, буравящие его спину хмурые взгляды уставших солдат, но стоило ему обернуться, как рядовые тут же опускали головы или отворачивались.

Кротов же, не скрываясь, внимательно следил за вверенным ему разнопёрым отрядом. На каждом из них стояло клеймо. Отбросы армии. Все они проявили себя не лучшим образом на фронте и были отправлены в тыл отмаливать грехи. Мародёры, насильники, дезертиры. Были здесь и калеки, больше не годные для войны, тот же Устюгов лишившийся глаза при обороне Сталинграда. Генералы, заседающие в уюте и комфорте своих кабинетов и штабов, не желали играть замусоленными поколотыми солдатиками, им были нужны начищенные новенькие фигурки.