Татьяна Berd - Подари мне жизнь

Моя жизнь распланирована по минутам: встала в пять тридцать, душ, плотный завтрак, высушить волосы, одеться, неброский макияж – в семь вышла из дома, села в машину, дорога час, и, здравствуй, любимый офис.

Мне тридцать. В таком графике я почти с двадцати лет, как робот – встала – помылась – поела – оделась – поехала. И меня все устраивает, меня очень даже устраивает моя распланированная жизнь.

К своим годам добилась очень многого, а учитывая, что я девушка и пробираться по карьерной лестнице очень тяжело, горжусь собой неимоверно. Двушка в элитке с полностью погашенной за три года ипотекой, кроссовер известной немецкой марки, одежда от модных дизайнеров, походы в салоны красоты и возможность отдыхать на почти любых курортах мира…Вот только последним я редко пользуюсь. Отдыхать мне некогда. Два года в режиме нон-стоп, с родными вижусь раз в полгода, хотя их очень люблю и скучаю, и живем мы почти на соседних станциях метро. Но мне некогда.

И меня это устраивает, мне это нравиться. Вернее, нравилось до недавнего времени.

Усталость накатилась так внезапно – вот вчера ты бегала кузнечиком в обычном распорядке своего дня, а сегодня головы не можешь оторвать от подушки. Настолько резко накрыло, что я даже не верила в это, пытаясь скрести свое тело с кровати и пустить его по отработанному кругу.

И первый раз мне это удалось, но с каждым днем становилось все труднее и труднее вставать по утрам, мчаться в своем обычном темпе. Я осунулась, побледнела, и уже когда отражение в зеркале мне выдало нечто непонятное с четкими синяками под глазами, впалыми щеками и почему-то слегка посиневшими губами, поняла – надо мчать в больницу.

Мой босс Игорь Дмитриевич дал контакт доктора Полевского Виктора Константиновича. Он онколог, врач от Бога. Но зачем мне онколог?

Всё же записалась на прием. От общения остался неприятный осадок тревоги – врач, слушая меня, был предельно серьёзен и постоянно хмурился. И это не могло не напугать.

А то с какой натянутой жизнерадостностью назначал анализы и обследование, насторожило ещё сильнее.

Спустя три недели, получив все результаты, из которых и мне стало понятно, судя по выделенным циферкам в полученном анализе моей крови, что лечение мне все же требуется.

– Милана Валентиновна, – немолодой врач, снял очки и устало потер переносицу, опустил глаза и взял руками листок, в который раз уперся в него, бегая взглядом по строчкам. Нацепил очки, нахмурился и опять принялся вчитываться в результаты.

Я уже поняла, по нервному напряжению своего лечащего врача, по тому, как он избегал смотреть мне в глаза – диагноз мало приятен. Но, чтобы настолько…

Наконец собрав волю в кулак, Виктор Константинович посмотрел в глаза, стараясь подобрать более подходящую подбадривающую интонацию в своем голосе, вынес приговор:

– У вас лейкемия, агрессивная форма, быстро распространяющаяся. Лечение – поддерживающая терапия, “химия”.

К такому диагнозу я была не готова. Мне тридцать лет. Всего тридцать! Многого не успела в своей жизни! У меня нет любящего мужа, детей! У меня даже так вожделенного лабрадора нет, я планировала в следующем году. В этом ипотеку закрыла на свою двушку. Да, работала, строила карьеру, к своим годам достигла много – топ-менеджер с отличным окладом, с еще большими перспективами дальнейшего роста…И к чему сейчас теперь это все? К чему бессонные ночи за отчетами, схемами, презентациями? К чему жертва в угоду карьере личной жизнью, друзьями?

– Сроки? – смогла выдавить из себя.

– Год-полтора, – тихий голос Виктора Константиновича ворвался в моё сознание оглушительным ревом.

– А причина? – спокойно поинтересовалась я.

– Множество, – вздохнул врач. – В основном наследственная предрасположенность, некачественный воздух, их множество. Сейчас главное, найти правильное лечение, чтобы облегчить вам…

– А смысл? Если мне осталось год-полтора, не лучше ли сделать то, что я так давно хотела, но из-за своей занятости не успевала. Я не хочу облучаться и травиться химией.