Ноябрь был особенно тёмным в тот год – ни одного дня без свинцового неба, без сырости, пробирающей до костей. 12 ноября, во время традиционного шествия после поминальной службы, исчезла шестилетняя Лина Гебель – девочка с льняными волосами и глазами, в которых жила тревожная глубина.
Последний раз её видели у северной ограды немецкого кладбища в Лефортове, где готические ротонды вздымаются, как мраморные ворота забвения. Рядом – склеп Вейсманов, замурованный с конца XIX века.
Дверь, по документам заваренная свинцом, была почему-то приоткрыта.
Вскоре начали происходить странности: часы в домах рядом с кладбищем начинали отставать, зеркала в ванных комнатах потемнели изнутри, дети в округе рисовали девочку с пустыми глазами и надписью: «Hier geblieben»– Она осталась.
Мария Беккер, прихожанка лютеранской часовни на кладбище, увидела девочку спустя десять лет. Не во сне – во время службы.
Когда хор запел древний хорал "Jesu, meine Freude", витраж запылал странным светом, и в сиянии свечей она узрела фигуру – тонкую, босую, стоящую у мраморного креста. Лина смотрела прямо на неё, а за её спиной – тени, склонившиеся в неестественных позах, как если бы смерть сама искала спасения.
С этого дня церковные свечи начинали таять без огня, псалмы произносились с запинкой, а в подвалах церкви находили старые детские вещи, которые никто не приносил.