Лорел Гамильтон - Поцелуй смерти

В телевизоре допросные просторны и с большими окнами, чтобы все было видно. На самом деле они маленькие и тесные, а приличные окна бывают в них редко. Именно поэтому полицейские записи, как правило, зернистые и черно-белые, а не переливаются «Техниколором». Сейчас мы сидели в допросной, выкрашенной то ли в бежевый, то ли в палевый – никогда не понимала, в чем между ними разница. В общем, тусклый цвет, который агент по недвижимости назвал бы «нейтрально теплым» и соврал бы. Цвет этот холодный и безличный. Небольшой стол, сплошь металлический и блестящий, и стул такой же. Смысл якобы в том, чтобы арестованный не мог нацарапать свое имя или сообщение, как на дереве. Но тот, кто это придумал, понятия не имел, что может сделать с металлом вампир или оборотень. На блестящей столешнице было полно царапин, сделанных просто ногтями, со сверхчеловеческой силой и от многочасовой скуки.

Сидящий за этим столиком вампир не пытался выцарапывать свои инициалы. Он плакал, и так горько, что худые плечи тряслись. Прилизанные назад волосы на лбу оставляли четкий треугольник, как у Дракулы, наверняка выстриженный и не более естественный, чем их чернильный цвет.

Давясь слезами, он бубнил:

– Вы все меня ненавидите, потому что я вампир.

Я положила ладони на прохладный металлический стол. Сапфирово-синие рукава жакета смотрелись на фоне голого металла слишком ярко. Или же излишнюю яркость создавал алый лак ногтей. Я их накрасила, когда прошлым вечером собиралась на свидание, и с обликом федерального маршала Аниты Блейк такие ногти как-то не вязались.

Я сосчитала до десяти про себя, чтобы опять не заорать на подозреваемого. Именно от этого он и разразился слезами – я его напугала. Господи ж ты боже мой, какие тряпки иногда становятся нежитью.

– У меня отнюдь нет к вам ненависти, мистер Уилкокс, – сказала я голосом спокойным и даже дружелюбным. Мне каждый день приходится иметь дело с клиентами в «Аниматорз инк.», и соответствующие интонации отработаны до автоматизма. – Среди моих ближайших друзей есть вампиры и оборотни.

– Вы на нас охотитесь и убиваете нас, – буркнул он, но поднял голову и посмотрел на меня сквозь прижатые к лицу пальцы.

Слезы были чуть розоваты от чужой крови. Прижимая руки к глазам, он размазал слезы по всему лицу, покрыв его высыхающей розовой влагой. Она не гармонировала ни с идеально выгнутыми черными бровями, ни с кольцом в брови, тусклым металлом отсвечивающим над левым глазом. Наверное, он колечком хотел подчеркнуть синеву глаз, но в лучшем случае они у него были водянисто-бледно-голубые, что и с крашеными черными волосами не очень сочеталось, а темная синева пирсинга в брови только усиливала впечатление. Розовые кровяные разводы смотрелись рядом с его глазами куда нормальней, чем искусственные дополнения. Наверняка он начинал жизнь светловолосым или тускло-русым.

– Я, мистер Уилкокс, назначенный законом истребитель вампиров. Но чтобы я пришла к вашей двери, вам нужно нарушить закон.

Светлые глаза заморгали:

– Вы не боитесь моего взгляда.

Я улыбнулась, постаравшись при этом, чтобы улыбка дошла до моих темно-карих глаз, но наверняка не получилось.

– Мистер Уилкокс, Барни! Ведь еще и двух лет не прошло, как ты мертв. И ты серьезно думал, что твои любительские вампирские штучки против меня сработают?

– Он сказал, что меня будут бояться, – почти шепотом сказал он.

– Кто сказал?

Я чуть подалась вперед, не снимая рук со стола, стараясь вести себя любезно, чтобы его не пугать.

– Бенджамен, – выговорил он тихо.

– Бенджамен, а дальше?

Он покачал головой:

– Бенджамен, и все. У старых вампиров только имя.

Я кивнула. У старых вампиров только имя, как у Мадонны или Бейонсе, но мало кто знает, что за право носить это имя они дерутся на поединках. Сильный вампир может потребовать у более слабого отказаться от имени, которое тот носил веками, или пусть докажет свое право на это имя в бою. Я про это особо не распространяюсь, потому что почти никто, в том числе из нас, экспертов по вампирам, этого не знает. Обычай этот старый, отмирающий, поскольку современные вампиры сохраняют свои фамилии, а дуэли противозаконны – как для живых, так и для нежити. Я бы приличные деньги поставила, что этот Бенджамен недостаточно стар, чтобы знать истории вампиров, имеющих единственное имя.