Маргарита Дзюина - Поцелуй под звездами

Часть

I

. – Прыгать в воду легко. Жить под ней – другое дело.

Я был на втором курсе магистратуры в Нью-Йоркском университете. Мне было двадцать четыре. Молодой, самоуверенный, временно свободный от бремени своей фамилии. Я жил в Америке – стране, где никто не знал моего отца. Бегал по Центральному парку, заходил на выставки, появлялся в ночных клубах, хотя сам тусовщиком не был. В таких местах легче всего находить полезные связи – и держать лицо.

Я всё ещё был сыном своего отца, где бы ни оказался. Образование – это да. Но и работа шла своим чередом. Благодаря Касперу моё пребывание в Штатах не казалось изгнанием. Мы прилетели вместе. Дружили с рождения – наши семьи связаны так давно, что, наверное, ещё динозавры знали их по имени. Только не говорите об этом отцу – не оценит. (Шучу. Или нет.)

Я мог быть мужем. Без иллюзий. Без красивых жестов. Но настоящим. Сухим, как документ. И, может быть, в этом был бы смысл.

Договорной брак не казался мне трагедией. Скорее – формальностью. Назначенная невеста, ужины с родителями, дети по расписанию. Не любовь – но и не война. Я мог бы быть хорошим мужем. Верным, вежливым, сдержанным. Мы бы стали друзьями. Возможно, со временем – ближе.

Я не особо верил в любовь. Не так, как в неё верят в кино. Меня не тянуло писать стихи или стоять под балконом с гитарой. Я любил по-другому. Семью – да. Брата, мать, отца. Каспера – как часть себя, неотъемлемую и вечную. Любил свои книги. Свои утренние прогулки. Я знал, что такое привязанность, благодарность, нежность. Просто никто из девушек не пробуждал этого во мне – ещё.

Они казались мне красивыми, сложными, умными. Но далекими. Будто, между нами, всегда было стекло. И сколько бы ни говорил, ни слушал, ни трогал – всё равно не касался по-настоящему. Может, просто не пришло время. Может, я сам держал дистанцию. Может… я не хотел, чтобы любовь стала моей слабостью.

Брат остался в Англии. Он уступил – только при условии, что меня отпустят в Штаты. Уступки – не его стиль. С ним невозможно договориться. Он упрям, как чёрт. Отец часто срывался на нём, требуя подчинения. Мама – всегда была на нашей стороне. Особенно когда речь шла о женитьбе. Джоно отказался. Жёстко, с вызовом. Отец пригрозил вычеркнуть его из семьи. Джоно лишь пожал плечами.

Иногда я думаю: если бы не Джоно, меня бы здесь не было. Он выторговал для меня право уехать. Себе – остаться под контролем. Мне – иллюзию свободы. Это было не в его характере, но он знал, как мне нужно вырваться. Своим отказом он сдвинул плиту, под которой мы оба лежали. Подарил мне кислород. И я благодарен. Хотя и не говорил об этом вслух.

Отец не верил в полумеры. Всё – либо по правилам, либо против семьи. У Джоно с ним всегда была война. У меня – перемирие. Но даже при этом, он всё равно представил Джоно невесту.

Она была из “достойной” семьи. Мы с ней немного общались. Ни искры, ни злости – пустота. Мама, с надеждой в голосе, упомянула Джессику. Мол, может, она? Но вариант отпал сам собой. Джессика исчезла.

Она уехала в Австралию. И впервые, похоже, задышала. Мы знали её с детства – красивая, тонкая, с усталыми глазами. Потом выяснилось: её отец был чудовищем. На людях – улыбка, деловые костюмы. Дома – кулаки. Однажды летом, когда мы купались в бассейне, она сидела рядом в длинной кофте и джинсах. Прятала не стыд – синяки.

Джоно решился. Поговорил с её отцом. После этого её избили так, что она попала в больницу. Мать срочно отправила её в Австралию, подальше от него. Через месяц пришло письмо – одно. Она писала, что сожалеет, что больше не сможет общаться, но, если мы когда-нибудь будем в тех краях – будем желанными гостями. Джоно хранил этот листок как реликвию.

Он долго переживал. Писал ей письма, но ответа больше не было. Мы даже попросили отца Каспера разузнать, как она. Он подтвердил – жива, здорова, живёт одна, счастлива. Своё прошлое она оставила за океаном. Правильно сделала.