Vadim Sadovnichiy - По ту сторону вируса

Солнце. Аня никогда не видела его таким ярким. Оно проникало сквозь узкий проем в бетонной стене бункера, ослепляя её. Она щурилась, невольно прикрывая глаза ладонью. За стенкой был мир, который она только представляла. Мир, о котором рассказывали легенды.

“Аня, вставай!” – прозвучал голос Елизаветы, холодный и твердый, как бетон, из которого был построен их бункер.

Аня вскочила, словно от разряда электричества. Её сердце забилось быстрее. В бункере не было места для медлительности, не было времени для мечтаний. Елизавета не терпела лени.

Елизавета была их вожаком, их матерью, их судьей. Она привела их в бункер, когда мир развалился, когда вирус разнесся по планете, как огненная волна. Она научила их выживать, она дала им убежище и надёжную стену между ними и миром, превратившимся в кладбище.

“Почему ты не в столовой?” – спросила Елизавета, вглядываясь в Аню своими проницательными глазами.

“Я смотрела на солнце,” – прошептала Аня.

Елизавета вздохнула, с отвращением посмотрела на узкую щель в стене. “Не забывай, Аня. Там ничего нет, только пустота. Мы живем здесь, и это наша единственная надежда.”

“Но я хочу увидеть солнце ближе,” – прошептала Аня.

Елизавета строго посмотрела на Аню. “Ты ещё маленькая. Ты не понимаешь. Там опасно. Там нет ничего, кроме смерти.”

Аня знала, что Елизавета права. В их мире не было места для мечтаний. Там было только выживание. Но она не могла погасить в себе надежду. Она хотела видеть солнце, она хотела увидеть мир по ту сторону вируса.

Аня пошла в столовую, где уже собрались другие дети. Они ели безвкусный протеиновый кисель и слушали уроки Елизаветы о выживании. Аня не слушала. Она смотрела на щель в стене, на яркое солнце, и мечтала о том мире, который ждал её по ту сторону вируса.

Этот мир был для неё недоступен, как заветная мечта. Она знала только бетонные стены бункера, ежедневные упражнения, уроки выживания, смену дежурств по охране и непрерывный контроль за системами жизнеобеспечения. Она никогда не видела зеленых деревьев, не чувствовала ветра на лице, не слышала пение птиц.

Её детство прошло в тени страха и неуверенности. Её родители умерли от вируса, ещё до того, как они смогли добраться до убежища. Она не помнила их лиц, только бледные воспоминания о тёплых объятиях и нежной любви.

Елизавета стала ей матерью. Она воспитывала их в железной дисциплине, учила их выживать, защищаться, не доверять никому, кроме друг друга. В бункере они были одной семьей, но и в семье были свои тайны, свои страхи, свои мечты.

Аня мечтала о свободе. Она мечтала о том, чтобы выйти за пределы бункера, почувствовать солнце на своей коже, услышать шум ветра в листве, увидеть небо, затянутое не бетоном, а облаками.

Но она знала, что это не возможна мечта. Елизавета не отпустит их никогда. Она считала, что мир по ту сторону вируса уже мертв, что в нем нет места для жизни.

Но Аня не верила. Она верила в легенды, в рассказы о том, что ещё есть люди, которые выжили, которые нашли свой путь в этом разрушенном мире. Она верила, что и у них есть шанс на свободу, на жизнь, на то, чтобы видеть солнце не через щель в бетонной стене, а во всей его красе.

Но у судьбы были свои планы. Планы, которые изменили их жизнь навсегда. Планы, которые заставили их выйти за пределы бункера, по ту сторону вируса, в мир, о котором они только мечтали.

И этот мир оказался не таким, как им казалось.

«Авария!» – крики прорезали тишину бункера. Аня подскочила с кровати, её сердце забилось, словно дикий зверь, запертый в клетке. Она не сразу поняла, что произошло, но чувство паники охватило её полностью.

«Все в столовую!» – крикнул Стас, старший из мальчиков, всегда спокойный и собранный. Даже в эту минуту, когда всё было перевёрнуто вверх дном, он оставался невозмутимым.

Аня быстро оделась, застегнула пуговицы на грубой синтетической куртке и выбежала из комнаты. В коридоре уже собрались другие дети: Маша с непослушными рыжими волосами, всегда весёлая и шумная; Саша, тихий и застенчивый, который любил читать книги и мечтал увидеть звёзды; и ещё несколько детей, которых Аня знала только по именам.