Борис Споров - По грехам нашим

Волжский роман

В полуподвале свет

Не плюй в колодец – пригодится водицы напиться.
Пословица

Итак, всё ясно определено: операцию делать поздно, умирать рано… Было непросто оказаться без выбора.

Щербатов, Петр Константинович, крупный чиновник Городской управы, внешне крепкий и моложавый в свои «пятьдесят с гаком», медленно сошёл по ступенькам центрального входа спецбольницы в отгороженный больничный скверик со скамьями с изогнутыми спинками. Сел, невольно вздохнул, достал из кармана дорогие сигареты и зажигалку, и уже потому, как он прикуривал, было понятно – курильщик без опыта… А ведь так было всё ладно и складно: и служба, и достаток, и жена-умница, и единственная дочь окончила вуз, удачно вышла замуж – отделилась. И они вдвоём с женой, Валентиной Львовной, вновь остались молодыми в просторной трехкомнатной квартире. Живи и радуйся, занимайся службой и своим делом, если оно имеется. Почему же так: в лучший, может быть, период жизни – последний год?!

Близилось Бабье лето. Но и теперь небо было ясное, солнечное, воздух тёплый с бодрящим дуновением прохлады – даже в городе ощутима эта свежесть. Щербатов курил, но не затягивался и думал неопределённо, как-то обо всём сразу. «Приговор» не стал для него неожиданностью. Давно уже он почувствовал, что болен, но отмахивался от предчувствий: много работал, во время отпуска ездил на курорты, купался в море, загорал, но предчувствие не покидало. А в минувшем году выяснилось, что и загорать ему во вред.

И здесь, на скамейке, казалось, он глубоко задумался, на самом же деле мысли его были рассеянными и непоследовательными: то Щербатов вспоминал свое детство и невольно улыбался – счастливая пора: единственный сын в семье, баловень, сынок папенькин, второго секретаря горкома партии… И тотчас общеобразовательная школа: учился на медаль и даже сочинял стихи и слыл школьным поэтом. Он и публиковал стихотворения, но лишь в школьной стенгазете – и все читали… В Политехническом увлёкся изобретениями – что-то удавалось, но до серьёзного не дошло. А на заводе оказался в отделе технического контроля, работа серьёзная, но не творческая. Пять лет отработал, с тех пор двадцать лет неизменно в управе. Начал с малого, поднялся до предела. И всюду на хорошем счету, так что считал себя Петр Константинович заслуженным в городе человеком – и даже старался слово держать. И верно: плохо о нём вслух не говорили. И когда Щербатов пытался определить свои человеческие недостатки, он не находил таковых… Жизнь протекала достойно.

«Держись, Петр Константинович, впереди ещё год, – пошутил над собой Щербатов и даже улыбнулся, но тотчас и посуровел. Не верил он этим предсказаниям, не хотел верить. Обвёл взглядом тихий скверик: деревья стояли в летнем уборе, но с кленов уже упали первые пожелтевшие листья. И даже под ногами лежал, как ладошка, опавший лист. Щербатов поднял его и, покручивая, пристрастно разглядывал зеленоватые прожилки. «А если это последняя осень? – И в голове размеренно отозвался гулкий пульс. – И последний осенний лист в руке, а затем уже ночь и тьма? Через год? А может быть и ближе… – И тотчас захотелось убежать, скрыться. – Но от кого? От всех? От себя не убежишь, не скроешься».

Щербатов покачал головой, поднялся на ноги, вспомнив, что ждёт его служебная машина с шофером. И по мере возможности он быстро пошёл к стоянке за воротами. Удивительно, лишь одна мысль оседала в его сознании: «Сесть в машину и ехать, ехать бесцельно, не зная куда – сбежать».

Сергей, шофёр лет тридцати, откинувшись на сиденье, читал книгу… А зачем и что он читает? Чтобы не уснуть? Чтобы развлечься? Или чтобы поумнеть?..

Щербатов сел поудобнее, пристегнулся и только тогда спросил:

– А Сергей что читает?

– Читает? Да вот «Гаргантюа и Пантагрюэль».

– Забавная штука, – весомо отметил Щербатов, подумав: «Ни строчки никогда не прочёл…»

Следующая страница