Данниэль Раум - Плетёные Ворота

За написание рассказа пришлось взяться в отчаянной попытке ответить самому себе на поставленный по прочтении биографии вопрос: Зачем?

Посвящается Иону Нёдтвейдту, а также всем его предшественникам и последователям.

16 сентября 2014 г., 22:53

Тиха гётеборгская ночь. Деревья за окном жадно впитывают её кронами, становясь чернее самой тьмы. Они тоскуют по ушедшему солнцу – редкому гостю здешних краёв. Их острые ветви стремятся проткнуть безжалостную серость купола, но всё тщетно. Им тоскливо, и я слышу сквозь двойной стеклопакет их тяжкий вздох. Сегодня, кстати сказать, было солнечно. Всего-то два часа с небольшим. И всё это время, пуская слюни до колен, я стоял под косыми лучами. Я вбирал его каждой клеткой кожи, с ненасытной жадностью впивал его запах. Один мой приятель-композитор сказал как-то раз: «Невозможно писать радостную и счастливую музыку там, где солнце появляется раз в год по обещании». Я попал. В смысле – успел запечатлеть. Вышел из дома и застыл на верхней ступени лестницы, с открытой настежь дверью подъезда. Сосед, шедший сзади, подобно тарану влепился мне в спину. Не поднимая опущенной головы, пробурчал что-то явно недоброжелательное себе под нос и поплёлся дальше. Ещё вчера он заходил пожаловаться на врачей, на лекарства, но я слушал вполуха, детально прорабатывая в уме последние штрихи задуманного. Вот и получается: онкология как следствие обиды, и обида как следствие онкологии. Круг замкнулся. Но что мне теперь до всех этих умозаключений?! Своё-то, самое главное, я уже совершил. Сегодня ночью за мной придут.

Когда часы обнулили все старания прошедшего дня, позади раздался давно и хорошо знакомый голос:

– Долго я буду созерцать твою мощную спину?

– Пока не надумаешь обозначить своё присутствие, – я развернулся на пятках и присел на подоконник, оказавшись лицом к лицу с вошедшим. Среднего роста блондин с карими глазами, квадратным гладко выбритым подбородком и слегка сведёнными к переносице бровями, что делало его взгляд особенно внимательным и пронизывающим. Наши взоры встретились, негласно поздоровавшись. Улыбка вычертила бледно-розовый полумесяц на лице гостя. Сегодня он был облачён в костюм-тройку серого цвета поверх тёмно-синей рубашки с поднятым воротником. Подобным одеянием была явно подчёркнута важность предстоящего момента. Ты действительно хорошенько всё обдумал, прежде чем пускаться в путь со мной? – вопрос прозвучал для порядка процедуры. Оба знали ответ. Я молча кивнул.

– Решил идти налегке? Точно, ничего не хочешь взять в дорогу?

– Только то, что держу в руках, – всё это время небольшая книга покоилась на ладонях.

– Чтобы в пути не скучать? – вновь улыбнулся гость.

– Я знаю её наизусть. Больше ничего брать не буду.

Гость понимающе покачал головой и торжественно произнёс:

– Пора, мой друг, пора! С этими словами он развернулся на каблуках и очертил в нагретом воздухе эллипсовидный контур. Тот вспыхнул жёлтым, затем начал темнеть и расширяться. Рождаясь из окружающего пространства, тонкие нити оплетали его, складываясь в причудливые узоры. Наконец плетёные ворота растворились, обнажая овальный проход. Мой проводник сделал уверенный шаг вперёд. Казалось, что за гранью царила ночь ещё чернее стоявшей за окном. Силуэт проводника был еле-еле различим. Прижав книгу плотнее, я шагнул следом. На одно лишь мгновение почувствовал, как перехватило дыхание и слегка закружилась голова. Меня повело в сторону, но спутник оказался рядом и поддержал за плечо.

– Ты в порядке? – осведомился он.

– Да, да, всё нормально. Пойдём.

– Что ж, прими мои поздравления. Подобные переходы мало кому даются так запросто, – в голосе проводника проскользнуло удивление. Проскользнуло и тут же исчезло. – Видишь вон тот огонёк? Идём на него. Я помогу.