Дмитрий Симонов - Плата за желание

Человек с седыми усами указал деревянным молоточком на левую часть зала. Там сидело человек тридцать. Но табличку с номером четырнадцать подняла дама в пышном фиолетовом платье и в французского фасона шляпке. Шляпка ей явно была не к лицу. Но ей, похоже, было все равно.

– Двести тысяч.

Все повернулись к ней. Даже народ в правой части зала.

– Двести тысяч от мадмуазель Бланшет. Принято, – разлетелось по залу музея.

Колонны, выполненные в греческом стиле, отражали его голос и музыкой разносились по залу. Старик в щегольском красивом костюме черного цвета вытянул свободную руку и провел невидимый жест, демонстрируя картину.

–Триста, – раздалось в правой части зала.

– Триста от сталелитейного магната господина Альфреда Хобса, – объявил ведущий аукциона. И по залу раздался ропот.

– Триста раз. Триста два. Триста три. Продано за триста господину Альфреду Хобсу.

По залу раздались громкие аплодисменты, и два человека в костюмах сняли с главной трибуны картину и понесли ее в другой зал. В этот зал и отправился господин Хобс.

Собственно, о картине. Ничем не примечательные, скромные нектарины в зеленой мисочке. Рядом с ними сидела сибирская кошка и смотрела в окно. Там, в окне, был виден ромбообразный воздушный змей. Стол был простой, советского образца, с маленьким ящиком под кухонные принадлежности, белого цвета, слегка облупленный, по бокам с выемками. Да, там еще стоял стакан с молоком, который был наполовину пуст. Или полон. Зачем этот «шедевр» магнату? Да ни к чему. Просто купил имя. Нового модного художника из России.

Собственно, о художнике. Он присутствовал на этом аукционе. И это была не первая проданная его картина в этот день, лотов прошло уже десять. Но не будем о них. Он сам понимал, что они бездарны. Потерев усы и вставив наушники в уши, он включил Linkin Park – In Bitween. На глаза он опустил черные солнцезащитные очки. Руками провел по голове, растрепав волосы, и двинулся на выход. Он уже не слышал, что там происходило в зале. Не слышал и свои шаги. Только песня и улыбка от уха до уха. Сегодня он заработал полтора миллиона долларов.

Счастье? Нет. Это уже стало обыденностью. Пока была возможность, он рисовал, и его покупали. Он понимал, что всё, что он рисует, бездарно. Однажды он просто махнул три раза карандашом и ткнул черной краской на белом полотне. И эта картина ушла за восемьсот. Все называли это великолепным, чудесным произведением. Новым в мире искусства. Но он все знал. Он знал и ждал, когда все это закончится. И вот он в черном вельветовом пиджаке, в синих джинсах и красных кроссовках фирмы Адидас открывает ворота. А там его встречают толпы фотографов, щелкают своими аппаратами. Вспышки, которые он видит, и куча вопросов, которые он не слышит. Восторг, фурор. Он машет всем рукой и садится в свой дорогой автомобиль. И уезжает. Все было великолепно.

До того времени, пока он не открыл телефон и не увидел смс. «Через два дня срок платы за желание, детали сообщим». Абонент неизвестен.

Все. Мир остановился. Все потерянно. Голова закружилась. В наушниках почему- то заиграла ACDC «Дорога в ад». Хотя ее не было в плей-листе. Мистика. Вдруг появилась тошнота. Он потянулся за водой и пил так жадно, будто вернулся из пустыни после недельного путешествия без воды.

– Два дня, – проговорил он шепотом. Глаза блестели от ужаса, как у спятившего.

– Живо в мастерскую, – водитель, привычный к его капризам, вжал педаль в пол, и вот он уже в мастерской.

Ничем не примечательное место. Повсюду бардак, краски. Посередине валялся матрас с подушкой. На нем он никогда не спал. Спали другие. Смотрели на его творчество, наблюдали и обязательно восхищались его уникальностью, его стилем, его видением. Но сам он знал, что все это куплено, все это бездарно. И вот осталось два дня.

Два дня он рисовал как полоумный. Один холст, второй, третий, тридцать третий. Нарисовал, выставил на интернет-аукционе, купили, продал, деньги зачислены, картина отправлена. И так два дня. Он рисовал и не останавливался. Как будто от этого зависела его жизнь. Как будто, если он остановится, то умрет. Он не ел, не пил. Не отвечал на звонки. Вдохновения не было совсем. Он даже нарисовал свой большой палец. Потом нарисовал все по отдельности, и кто-то купил всю коллекцию пальцев. Нули на его счете росли.