Борис Алексеев - Планета-Надежда

© Борис Алексеев, 2021

ISBN 978-5-0053-3464-0

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

За считанные секунды непредвиденное обстоятельство фатального характера превратило многолетнюю планетарную миссию в жалкую примитивную катастрофу. Первое, что в таких случаях приходит в голову – это человеческий фактор. Что ж, удивительная антропологическая особенность нашего ума: искать причину всякой аварии в действиях стрелочника – неистребима! Каждый раз, барахтаясь на волне эмоций, мы забываем, что негативное влияние человека на образование нештатной ситуации давным-давно сведено к нулю. Именно поэтому я смею утверждать: всё, случившееся с нами – очередная Пакость фатального характера.

Рабочая капсула в штатном режиме отделилась от орбитальной станции и вошла в плотные слои атмосферы крохотной планеты Урия (для особо любознательных добавлю: Урия – представительница периферийной планетарной системы ближайшей к нам звезды класса Солнца – HD6830, расположенной в созвездии Кормы).

Когда до расчётного квадрата посадки оставалось меньше полутора тысяч метров на поверхности Урии началось мощнейшее извержение вулкана с выбросом радиоактивного пепла. Все приборы капсулы мгновенно зашкалили. Защита, блокированная контуром «i-pi» и не рассчитанная на бомбардировку тепловыми нейтронами, которых практически нет в открытом космосе, не сработала. В результате вместо мягкого и контролируемого «приземления» капсула воткнулась «лоб в лоб» в гранитный выступ скальной гряды. Сотрясение было настолько велико, что все четыре мои товарища погибли мгновенно. Меня же спасло то обстоятельство, что во время удара я, перевязанный системой ремней безопасности, заканчивал тестирование величины магнитного насыщения ферромагнетика в приборном отсеке капсулы. По этой «нелепой» случайности мне удалось обменять смерть на пару отменных шишек на голове и лёгкую контузию.

Кое-как я выбрался из разрушенной в хлам лаборатории и по трупам товарищей, шатаясь, как пьяный от сотрясения и испарений какой-то разлившейся гадости, стал пробираться к выходу. У выходного шлюза мне почудился странный гул. Гул нарастал. Я посмотрел в иллюминатор и увидел вокруг повреждённой капсулы воинственную толпу живых существ, антропологически схожих с нашими далёкими предками. О, это было захватывающее зрелище! У подножия капсулы «царствовала» ожившая иллюстрация из книги о раннем периоде развития человечества.

В голове моей всё смешалось. Ужасный вид мёртвых астронавтов в разорванных скафандрах, живые комиксы дикарей за окном, разбитая в хлам аппаратура – всё сплелось причудливым образом в липкий ком визуальной грязи. Я обхватил руками голову и сжал виски, стараясь удержать в равновесии рассудок, накренившийся, как крыша соломенного домика под тяжестью мартовского снега.

Токсичность воздуха в капсуле увеличивалась с каждой минутой, поэтому оставаться долее взаперти не имело никакого смысла. Я собрался с духом и ослабил гидравлику выходного шлюза.

Центральный бортовой компьютер, сохранивший (это невероятно!) работоспособность после аварии, объявил по селектору состав урийской атмосферы и добавил, что первичный анализ допускает контакт с бионикой среды без поддерживающих систем дыхания и температурной регуляции. «И то, слава Богу, – подумал я, – судя по всему, здесь явно придётся задержаться».

Шлюз медленно наполнялся воздухом. Урийская атмосфера имела лёгкий фиолетовый оттенок. Когда я носом осторожно вдохнул фиолетовую струйку, по всему телу разлилось сладостное ощущение покоя и бессодержательного веселья. «Ох, не к добру!» – подумал я, пряча от себя самого улыбку.

Шлюз распахнул последние аварийные «челюсти», и механический трап медленно пополз к поверхности Урии. «Ты гляди, мы ещё что-то можем!» – обрадовался я, пьянея от урийского фиолета.