Артур Прост - Перерождение. Книга 2

Сегодня Кирилл проснулся очень рано. Зимнее солнце не поспевало за молодым и энергичным ученым. Он поставил будильник на пять тридцать, но проснулся гораздо раньше. Волнение с каждой минутой заливало его все новой холодной волной, и он не мог больше просто лежать и ворочаться на кровати. Кирилл посмотрел на часы, электронный циферблат которых показывал без минуты пять. «Хватит лежать», – подумал он, и его нога ступила на холодный пол. Кирилл усмехнулся – он вспомнил, как ложился спать, какие мысли укладывали его разум.

– Сегодня уж я с тобой попрощаюсь, – сказал он, глядя в пол, выдерживая тон победителя.

Кирилл поправил растрепанные после непродолжительного сна волосы. Уставшие глаза и синяки под глазами. В последнее время тревожные сны стали частными гостями в его голове.

Он смотрел на себя в зеркало. Немного отросшие каштановые волосы, небрежно уложенные сном. Пора было идти к парикмахеру. В противном случае скоро на укрощение растрепанной шевелюры будет уходить непозволительно много времени. Четырехдневная щетина скрывала плавный, немного женственный изгиб подбородка. Отсутствие выдающихся мужских скул, которыми обычно гордились парни, всегда расстраивало его. Одно время Кирилл даже хотел обратиться в клинику красоты, где ему подправили бы черты лица, сделав их более мужественными. Но вместе с тем он всегда утешал себя тем, что его черно-карие глаза и идеальный нос вкупе с высоким лбом делали его очень привлекательным. Ему не хотелось лишаться этого, и вскоре он смирился с тем, что не выглядит как типичный спортсмен. Высокий, среднего роста – он всегда был удостоен внимания женских сверкающих глаз. Только сейчас все портила излишне длинная щетина, которая больше походила на плешивую бороденку. Впрочем, несмотря на желание вырваться поскорей из холодной ванной, Кирилл решительно вынес щетине приговор – сбрить.

Кирилл работал в Биологическом научно-исследовательском центре имени Н. Ласара старшим сотрудником лаборатории по исследованию особо опасных заболеваний. Еще в университете он продемонстрировал агрессивное рвение в исследовании вируса нулевого иммунитета, которым болела его мама – Екатерина Семиовская. ВиНИ, как его называли, не был высокопатогенным заболеванием, однако появлялся неожиданно и приводил к постепенному отмиранию тканей и органов организма. Несмотря на множество исследований и изобретение купирующих лекарств, ВиНИ не удавалось победить окончательно. Он обладал большой адаптивностью и быстро находил способ противостоять лекарствам, которые ограничивали его деятельность в организме. Самым большим риском в лечении ВиНИ являлось то, что после перерождения вирус становился более агрессивным, что вдвое сокращало жизнь пациента. Всего же у ВиНИ было четыре стадии развития. Большинство больных вирусом умирали на второй. Примерно пятнадцать процентов заболевших доживало до третьей и лишь пять процентов переходили в самую жуткую, четвертую стадию, при которой пациенты сохраняли только лишь сознание и работоспособность мозга. Их цинично называли «говорящими овощами». Большинство молили об эвтаназии, ведь речь о выздоровлении уже не шла. Тело реанимировать было невозможно. Оно доживало последние месяцы. Министерство науки предписывало поддерживать жизнь таким пациентам до последнего, так как больных ВиНИ в четвертой стадии было немного, а данные о вирусе нужно было как-то получать. Конечно же, это предписание было негласным. Однако исследовательская наука была прежде всего. И когда кто-то из врачей из жалости отключал таких больных от аппаратов жизнедеятельности, то тайным арбитром всегда выступало Министерство науки. Наказание было жестоким – прекращение медицинской практики до конца жизни. Министерство здравоохранения во многом подчинялось министерству науки, что делало открытую конфронтацию маловероятной. Провинившихся врачей всегда подводили к плахе, установленной с научной точностью.