Анастасия Якушева - Печать Аваима. Забытый во Мраке

Тамаш – Эрнальд, знакомство

Дорога плавно повернула, и густое полотно дубравы распахнулось навстречу ухоженной вырубке, упиравшейся дальним концом в городскую стену. Серая прогретая солнцем дорога исходила теплом и запахом пыли. В тени деревьев, у самой кромки леса, застыла одинокая худая фигура. Мужчина постоял, оглядывая утоптанные колеи, поправил небольшую сумку, отряхнул пыль с черного подола и зашагал в сторону города.

Вскоре его обогнал крестьянин с возком кур.

– Уважаемый! – окликнул его незнакомец, и крестьянин неохотно остановился, – не подскажете, есть ли здесь постоялый двор?

Мужик недовольно почесал бороду, раздосадованный остановкой, но осекся, разглядев одеяние.

– Как же жь нетуть, ваш лекарство? Обязательно есть! Тудава курей вот везу, – он гордо указал на пеструшек, – а так это вы, стало быть, в город… ну, дык… это… завтра у головы нашего праздник: дочка евона, Мальтиша, замуж выходить.

– Не подскажешь, милейший, как пройти к этому заведению?

– Дак как же не подскажу? Вот прямо и идите, там-то он и стоить, – крестьянин запнулся и опять запустил пятерню в бороду, – да только не столують они сегодня, ваш лекарство. Праздник-та завтра.

– Есть у кого на постой спроситься?

– Дак вы Сесилю спросите, вдову Нигелеву! Она давеча пилигримов приютила. Да и пиво ейное попробуйте – со всего города за ним ходют. Ой, – спохватился крестьянин – бывайте, ваше лекарство, спешить мне надо, – и прикрикнув на ослика, засеменил дальше.

Лекарь проводил его задумчивым взглядом и пошел следом.

Возле города он с удивлением разглядел, что зеленая поросль, которую он сначала принял за дикий кустарник, оказалась ухоженными садами, разбитыми прямо под городскими стенами, а сама стена была вовсе не единой, а состояла из притертых друг к другу фасадов – разнородных и неровных, с окошками и дверьми, выходившими прямо в сады.

Пройдя ворота, вбитые прямо в стены соседних домов, он оказался на небольшой площади, вымощенной покатыми черными валунами. Внутри каменные дома стояли также плотно и расходились от площади широкими светлыми улицами, которые дальше снова разветвлялись многочисленными проулками и закутками.

Лекарь огляделся, осматривая новое место. Город, как город: шумный, суетливый, немного неряшливый – еще один из многих на его пути. Он выбрал улицу пошире и пошел наугад, с любопытством глядя по сторонам. Строения, удивительно разнообразные, сплетались в диковинный каменный лабиринт, в котором бурлил шумный людской поток и разносился перестук из ремесленных лавок. Выхватив из потока пробегавшего мальчонку-разносчика, лекарь уточнил дорогу и двинулся к северной окраине. Пройдя с половину небольшого совсем города, он с удивлением отметил, что не встретил ни единого деревянного сруба или хотя бы мансарды, а шум работы ремесленников здесь, далеко от ворот, казался еще сильнее, оглушая отвыкшего от городской суеты путника. Улицы, удаляясь от центра, оставались такими же оживленными, а дома не делались хуже, как это часто бывает в больших селениях, а лишь несколько мельчали, уступая центральным размерами и отделкой. Дороги, даже самые мелкие, были вымощены все теми же черными валунами. Лекарь потер переносицу, силясь припомнить название города, выбитое витиеватыми буквами прямо у ворот, но голова гудела от непривычной суеты, и память не могла сложить ускользающие завитушки. Устало вздохнув, он припомнил, что в паре дней к северу вроде должны быть Черные каменоломни, вероятно снабжавшие город камнем, и выбросил назойливую мысль из головы, сосредоточившись на поисках неизвестной Сесилии.

После нескольких неудачных попыток он вышел на правильную улочку, тянувшуюся к внешней линии домов. Дом Сесилии стоял в конце этой улицы и внешним фасадом составлял часть городской стены, заметно отличаясь от окружавших его построек внушительными размерами.

Лекарь подошел и поднялся по широким каменным ступеням и постучал в дверь.