Николай Юдин - Патриотический подъем в странах Антанты в начале Первой мировой войны

Подготовлено к печати и издано по решению Ученого совета Университета Дмитрия Пожарского

Рецензенты:

доктор исторических наук, профессор А. В. Ревякин;

доктор исторических наук, доцент Ф. А. Гайда;

кандидат исторических наук А. Г. Сенокосов

Иллюстрации получены с помощью Службы ЭДД Государственной публичной исторической библиотеки России

(URL: http://www.shpl.ru/colleagues_partners/ elektronnaya_sluzhba_dostavki_dokumentov).

В оформлении обложки использована «Карта Европы в лицах (в начале войны)».

28 июля 1914 года Австро-Венгрия объявила войну Сербии. Так началась Первая мировая война, не обошедшая стороной ни одну из великих держав. Не будет преувеличением сказать, что Первая мировая война явилась одним из ключевых, поворотных моментов в мировой истории[1]. Ее переломный характер ясно сознавался многими современниками, для которых именно она осталась навсегда «Великой войной». «Они лучше, чем мы, ощутили ее пороговый, катастрофический характер. Именно она разорвала культурно-историческую континуальность цивилизации и миропорядка»[2]. Однако подобное видение места Первой мировой войны – как водораздела – на долгое время ушло в тень, забылось, будучи заслоненным новыми потрясениями – Октябрьской социалистической революцией в России, Второй мировой войной – и их последствиями. В итоге колоссальное, многообразное и противоречивое воздействие, которое Первая мировая война оказала на последующее развитие европейских государств и западного общества в целом, остается еще во многом неизученным. В то же время, без изучения этого воздействия невозможно правильно понять и оценить ни современные социальные процессы, ни современные международные отношения.

Чтобы приблизиться к пониманию уникального места Первой мировой войны в судьбах западной цивилизации, уловить ее ускользающий образ, представляется необходимым присмотреться к тому отпечатку, который она наложила на мировоззрение людей «поколения 1914 года», попытаться воссоздать из тысяч противоречивых оценок, мнений и свидетельств атмосферу, царившую в великих европейских державах в тот период.

В этом отношении уникальные перспективы открывает изучение начала Первой мировой войны: экстремальная ситуация резкого перехода от мира к войне стала временем острого переживания и определения «себя» народами Европы, напряженной переоценки ими своих коллективных ценностей и идентичностей. Наиболее ярким проявлением этой чрезвычайно наэлектризованной атмосферы, «настроения 1914 года», стал патриотический подъем, широкой волной прокатившийся по всем воюющим державам. Именно изучению патриотического подъема в странах, входивших в один из противоборствующих блоков великих держав – Антанту, и посвящено данное исследование.

Обращение к анализу социально-психологического опыта обществ стран Антанты представляется особенно интересным, так как в результате сложных перипетий политической игры европейских кабинетов и неумолимой логики блокового размежевания, данный военно-политический союз объединил страны, которые, на первый взгляд, не имели между собой практически ничего общего. Российская империя принадлежала к «традиционным» империям и, по мнению ряда современных исследователей, ее следовало включать в макросистему «континентальных» или «территориально протяженных» империй, в которую помимо нее входили также Германская, Австро-Венгерская и Османская империи[3]. Отличительными чертами этой макросистемы были иерархичность и консерватизм внутриполитического устройства, большая роль религии в рамках государственной идеологии, антидемократизм. Англия и Франция же причисляются к «модерным», колониальным империям. В процессе исторического развития в этих империях сложилась своеобразная структура, предполагавшая наличие в качестве метрополии гомогенного национального ядра: государства с демократической формой правления, представительными институтами, идеей народного суверенитета – и подчиненной периферии, отделенной от метрополии «большой водой». Это последнее обстоятельство позволяло колониальным империям сохранять на периферии традиционные, репрессивные формы колониальной эксплуатации, проводя либеральные реформы в метрополии