Ванда Лаванда - Отличная работа, Роберт!

В голове шумело. Было трудно понять от чего именно в первую очередь: то ли от выпитого алкоголя накануне, то ли из-за криков тетушки, которую, вообще-то, Роберт к себе не приглашал.

– Ты лентяй и бестолочь, Берти! – взвизгнула тетя Агата, хотя для дамы такого почтенного возраста так верещать было несолидно.

Роберт протянул руку, взял лежащую рядом подушку и накрыл ею голову. Мигрень немного успокоилась, а значит, виновата не водка, которую он пил всю ночь с друзьями по случаю сданного диплома и окончания учебной каторги.

Берти ненавидел свой финансовый колледж и скучное направление "Бизнес и управление". Но не он выбирал, куда ему идти учиться. Его профессия должна была быть хоть немного связана с его будущей карьерой – наследованием отцовской корпорации. Не то, чтобы он планировал становиться генеральным директором, но, опять же, кто его спрашивал?

– Поднимайся, валенок несчастный! – дражайшая родственница подошла к кровати и самым бесцеремонным образом отобрала у Роберта обе подушки: и ту, которой он закрывал голову, и ту, на которой лежал. Голова парня рухнула на жесткий матрас, и он не сдержал болезненного стона. – Какой позор! Хорошо еще, что отец тебя не видит.

Поведение Агаты было для Берти не в новинку. Она, похоже, всей душой ненавидела своего племянника, но все равно, в своей дьявольской агрессивной манере, пыталась сделать из него человека достойного. Естественно, по своему усмотрению. Все четыре года, что Роберт провел в колледже, он был под ее бдительным контролем, с нравоучениями типа: "Роберт, ты должен стараться лучше!", "Роберт, если ты вылетишь с учебы, ты опозоришь свою фамилию!", "Роберт, у тебя нет и толики таланта, так попытайся чего-то достигнуть хотя бы упорным трудом!".

Четыре года труда, недосыпа и ненависти к себе и к профессии. Так что он считал вполне закономерным финалом то, что он напился до зеленых чертиков, когда стал свободным.

Приоткрыв один глаз, Берти глянул на небольшие часы, стоящие на тумбочке. Еще не было и девяти. То есть он проспал меньше четырех часов. Не удивительно, что он чувствует себя так, словно его переехал нагруженный самосвал.

– Я сплю, – пробормотал Роберт, закрывая глаза обратно.

– Что ты там блеешь? – опять взвизгнула тетя Агата. – Немедленно поднимайся и одевайся. Если ты думаешь, что после выпуска из колледжа, ты волен делать все, что твоей душе угодно, то ты очень сильно ошибаешься! У нас важный разговор.

Миссис Макгрегор вышла из спальни. Надо отдать ей должное: несмотря на постоянные упреки и оскорбления, тетушка не опускалась хотя бы до унижений, вроде фраз "пьяная морда" или что похуже. В основном это были ярлыки, типа тех, что он лентяй, потому что не хотел делать то, что его заставляли. Бездарь, так как с трудом осваивал точные науки. Сибарит, потому что рожден в богатой семье и роскоши, не рвется к труду и любит развлечения в виде музыки или танцев, а не библиотеку с книгами… Нелестные прозвища крепко-накрепко прицепились к парню еще в младшей школе, и он привык себя считать никем иным, как тупоголовым безынициативным идиотом.

Мысли в голове Берти шевелиться не хотели, да и сам Берти двигаться не желал, но из чувства самосохранения всё же сел и попытался сообразить, где его штаны и какая-нибудь футболка? Сможет ли он умыться до серьезного разговора? И как ему выпить кофе во время беседы?

Домашние штаны и старая футболка с супергеройским принтом лежали там, где он их бросил прошлым утром – на подоконнике. Странное место, но Роберт привык к тому, что чистота и аккуратность – это не про него. Он пригладил волосы рукой, не найдя расчески, и пошел на кухню. Пусть во рту было гадко и слипались глаза, но испытывать терпение миссис Макгрегор было опасно. Кофе ему, конечно, никто не заварил, хотя тетя Агата видела его состояние. Что же, это парня тоже не удивляло. Почему-то все его родственники решили, что он обязан во всем и всегда заботиться о себе сам. Хотя, очевидно, он справлялся с этим не очень хорошо.