Сергей Панкратиус - Откровение Святой Руси

Святая Русь не имеет столицы.

Её сердце – там, где человек встаёт с рассветом, благодарит, и молчит.

Где мать целует сына в лоб и шепчет молитву не книжную, а свою.

Где старик греет ладони над самоваром и глядит вдаль,

не потому что ждёт кого-то,

а потому что помнит всё.

Русь – не в гербах, не в гимнах, не в марше.

Она в тишине деревни, где нет света, но горит душа.

В слезе ребёнка, который впервые понял,

что больно – значит по-настоящему.

Русь – это глубина, в которой даже тьма становится светом,

если ты не отступаешь.

Это земля, где не было легко,

но всегда было по правде.

Она жива, когда:

– ты подаёшь руку без спроса,

– говоришь «прости» без оправданий,

– берёшь ответственность, даже если никто не просит,

– и идёшь – даже если путь неизвестен,

но правильный по сердцу.

Святая Русь – это не память о славе.

Это память о чистоте.

Когда ты не боишься быть добрым,

не боишься быть настоящим,

не боишься плакать,

не боишься молчать —

в тебе оживает она.

Святая Русь не кричит.

Она шепчет.

И только тот, у кого сердце очищено – слышит.

Она говорит не языком великих цитат,

а через простые слова,

в которых – всё небо.

Она говорит через бабушку:

– Сынок, поешь. Тепло ведь оттуда идёт.

Она говорит через поле:

– Не спеши. Послушай ветер. Он знает, куда идти.

Она говорит через сломанные руки отца:

– Я молчал, но всё делал, чтоб ты жил лучше.

Она говорит через слёзы без причины,

когда ты вдруг чувствуешь —

ты дома.

Речь Святой Руси – не для ума.

Её не нужно объяснять —

она узнаётся.

– В сказке,

– в lullaby,

– в слове «люблю», сказанном без условий,

– в слове «живи», сказанном, когда ты на краю,

– в слове «будь», которое не требует ни заслуг, ни доказательств.

Она не говорит много.

Иногда – вовсе молчит.

Но в этом молчании —

такое присутствие, что рушатся все стены внутри.

И если ты спрашиваешь,

как говорить на её языке,

то ответ один:

Говори от Чистоты.

Говори от Любви.

Говори только тогда, когда молчание не несёт Света больше.

Тогда в твоём слове —

зазвучит Русь.

Святая Русь знает боль.

Не книжную, не философскую – настоящую.

Ту, что горит в груди, когда теряешь.

Ту, что сидит в горле, когда прощать невозможно.

Ту, что не видно,

но слышно в голосе, когда человек говорит “всё хорошо” – и опускает глаза.

Русь никогда не была без страданий.

Но в этом её святость.

Она не искала страданий —

она не отвернулась от них.

Когда падали, – вставали.

Когда теряли, – пели.

Когда умирали, – молились не за себя, а за живущих.

Святая Русь – это земля, где боль не прятали.

Её переносили с достоинством.

Тихо.

Смиренно.

Без жалоб – но с глубиной, от которой небо склоняется.

И потому, кто учится прощать на этой земле,

становится прозрачным.

Прощение здесь – не слабость.

Прощение – величайшая сила,

потому что оно – отказ продолжать цепь боли.

Когда ты прощаешь —

ты останавливаешь время.

И в эту остановку входит Свет,

который не смог бы войти через месть, через обиду, через суд.

Святая Русь живёт,

когда кто-то,

хотя бы один,

говорит:

«Я больше не держу. Я отпускаю. Я выбираю Свет.»

И тогда боль становится благословением.

А душа – храмом, в котором можно плакать, молиться и снова любить.

У Святой Руси есть память.

Но это не память книг,

не архивов, не дат.

Это – память сердца.

Она хранится в:

– треске половиц старого дома,

– запахе печи,

– взгляде бабушки,

в котором живет весь твой род,

даже те, кого ты никогда не знал.

Святая Русь помнит не события —

она помнит состояние,

в котором душа была на месте.

Она помнит,

– как пахла земля после грозы,

– как молчали за столом, когда не хватало хлеба,

– как пели песни не для сцены,

а потому что иначе нельзя было жить.

Память Руси – это Свет, который не исчезает,

даже если его никто не называет.

Он просто ждёт,

пока кто-то остановится,

замолчит,

вдохнёт —

и вспомнит.

Иногда ты вдруг плачешь —

не зная почему.

Это она тронула струну в тебе.