Егор Алексич - Отдай мою жизнь

– Да что эти псы себе позволяют! – весело закричала Инга. – Давай, малыш, сделай их!

Сине-красные проблесковые маячки отражались в зеркалах заднего вида, рассеиваясь в тумане мокрой дороги. Отдаленно слышались сирена и бубнёж громкоговорителя гвардейской машины. Марат лишь довольно ухмыльнулся, ведь именно этого он и добивался сегодня. И крепче сжал руль своего «Гелика».

– Ребят, может не стоит так гнать? – неуверенно спросил с заднего сиденья Илай. – А то принудительно движок блокирнут и впаяют сопротивление.

– Ты чего разнылся, воин Давида? – взвизгнула Инга. Она была в явном возбуждении, то ли от адреналина, то ли от кайфа, который занюхала пару минут назад. – Забыл что ли? На эту машину нет блокировки! Такая только у Марата, а когда-то была у…

– У Железного Арни! – подхватил её слова Марат и четвертый пассажир – Ваня по прозвищу «Жмот». Ваней его уже давно никто не называл, так как славянские имена были так сказать «не в моде», и все завали его просто Жмотом.

История с машиной, или точнее история машины, была отдельной причиной гордости Марата. Это был единственный «Мерседес Гелендваген» в России, который был оснащен электрической силовой установкой, а еще он когда-то принадлежал бывшему актеру и губернатору Калифорнии. Это было детище какого-то тамошнего ателье, а немецкий автоконцерн так и не стал выпускать электрокары «Гелендваген». Отец Марата купил эту машину сыну на совершеннолетие за какие-то немыслимые деньги, а затем Марат вложил в машину немалую сумму папиных денег для реновации раритетного автомобиля. Но при этом блок контроля, который позволял патрульным дистанционно отключать двигатели, и который предписывалось ставить на новые электрокары, в эту тачку установлен не был. Что и позволяло его владельцу, бесшабашному, молодому и не сильно озабоченному какими-либо проблемами, гонять по Москве и постоянно ввязываться в погони с автопатрулями Мосгвардии.

В салоне «Гелика» все были навеселе. Инга со Жмотом недавно нанюхались чего-то синтетического, и им требовалась разрядка, высвобождение этой концентрированной химической энергии. Казалось, что они даже готовы были выпрыгнуть из машины, что бы бегом соревноваться с машиной гвардейцев. Инга говорила быстро и отрывисто, подначивала Марата на развитие погони, а Жмот нетерпеливо ерзал на заднем сидении и постоянно оборачивался назад, периодически вставляя свои реплики. Илай был под травкой. Он всегда говорил: «Я люблю природу, я за натуральные продукты». Это было его дежурной фразой при раскуривании косяка. Но следствием этой натуральности было то состояние «измены», на которую он подсел, как только раздались звуки сирены.

А Марат был просто пьян. Как и в случае с машиной, о которой он высказывался, как о коллекционном раритете, так и в случае с удовольствиями, он предпочитал классический способ получения опьянения: алкоголь постарше. И пускай на дворе был уже конец двадцать первого века, но способы выделиться из толпы «золотой молодежи» оставались все прежними – тачки, шмотки и понты. Он носил люксовую одежду «под старину», не ставил имплант коммуникатора, пил коньяк и смотрел старые фильмы. В которых обязательно была погоня представителей власти за героем фильма. И иногда он устраивал себе собственный фильм, как сегодня.

Машина Мосгвардии не отставала.

– Пробей номера. – сказал лейтенант, сидящий за рулем машины преследования, своему напарнику.

– Уже. Не очень хорошие новости. – раздраженно ответил тот.

– Почему?

– Машина зарегистрирована на Марата Станиславовича Костова. Судя по фамилии и отчеству, нам лучше не связываться. Хотя он уже реально задолбал. – все так же раздраженно продолжал напарник. – Но я кое-что слышал про него. Давай вызовем Недоева, а после его приезда свалим. Типа на второй срочный вызов.

– Ты дурак? – резко огрызнулся лейтенант. – Я тоже слышал эту историю. А если Недоев его грохнет, и узнают, что сначала мы тут были? Мы же вылетим со службы в лучшем случае.