Саян З. - Операция «Немецкий лис»
Пролог.
Осенним вечером по маленькому американскому городку шёл пожилой мужчина. Он брёл по главной улице ни с кем не здороваясь и никуда не заходя. Он шёл из библиотеки домой, где его ждала семья и горячий ужин. Свежая газета и кот в любимом кресле.
Каждый день мужчина сидел часами в библиотеке над своей книгой. Он перебирал свои заметки, фотографии, отчёты и сводки. Перебирал свою далёкую молодость.
– Павел Петрович!
Мужчина вздрогнул. Окликнули по-русски. Медленно развернулся:
–Вы русский, советский? Что Вам угодно?
– Я журналист.
Павел Петрович отвернулся и пошёл дальше. До дома оставалось совсем чуть-чуть. Он уже видел свет из окна своей кухни. Но молодой человек всё-таки догнал его:
– Я не советский. Павел Петрович, господин подполковник, посмотрите, это Ваше?
Старик достал из кармана пиджака футляр, вынул из него очки, взял старинный лист бумаги времён царской России и начал шевелить губами:
«Начальнику Штаба Первой Армии Генерал-лейтенанту Одишелидзе.
Общие сведения о противниках с 1 по 10 января 1917 года….»
Глава первая.
Начальнику Штаба Первой Армии Генерал-лейтенанту Одишелидзе.
Общие сведения о противниках с 1 по 10 января 1917 года.
С началом войны в Германии на первый план выдвинулся вопрос продовольствия. В 1916 году Правительство ввело реквизицию продуктов в пользу имперских органов. Урожай пшеницы и ржи в 1915-16 годах оказался ниже нормы. В связи, с чем была установлена дневная норма потребления муки.
Разрешено изготовление хлеба с примесью картофельной муки и других картофельных фабрикатов. Все города ввели карточки на муку и картофель. Еженедельная норма потребления мяса доведена до 0,5 фунта в неделю. Карточки на мясо не гарантируют его выдачи. Молоко предоставляется только детям, больным и кормящим матерям.
То же самое с маслом и сахаром. Яйца выдаются по одной штуке в неделю на человека.
Германия ныне возлагает все свои надежды относительно окончания войны в свою пользу на свои подводные лодки и на эксплуатацию ошибок русской революции.
За Старшего адъютанта разведывательного отделения Штаба 1-й армии Подполковник Петровъ.
Петров допечатал сводку, приподнял лист, перечитал – «та-та-та…эксплуатацию ошибок русской революции». Хмыкнул, вроде без ошибок. Эх. Людей на фронте не хватает. Даже в разведке, даже простых секретарей или адъютантов. Вот и приходится Петрову самому печатать разведдонесения и проверять потом, как в гимназии. Вытащил копирки, а листы разложил в три папки. Взглянул на настенные часы – без пяти восемь – улыбнулся. Взял папки и направился в самый дальний кабинет по коридору, в штаб.
Прямо в коридоре, перед кабинетом сидел за широким столом адъютант начштаба Подполковник Гореев. Начштаба разведку любил и уважал, поэтому окружил себя «особой кодлой», как он любил говорить. Гореев, хоть все школы и прошёл, в полях не ползал и глотки врагам не резал. Но ум имел «академический», а потому и был при Начальнике Штаба.
Рядом с Гореевым, на стульчике дремал молодой капитан. В старой застиранной гимнастёрке, с потёртостями на локтях и коленях, в мятой фуражке на лице он беззаботно сопел, ничего не видя и не слыша.
Петров сначала хотел было прикрикнуть на молодого капитана. Но вовремя спохватился. Этим фронтовым контрразведчикам сейчас приходится не сладко. Да и не всякого капитана в штаб приглашают. Петров приподнял фуражку с лица капитана – на него улыбаясь, смотрел его товарищ по учёбе, а затем и по службе Андрей Давин.
Светловолосый, голубоглазый. Типичный француз сорока лет. Его прапрадед Жак Д’ Авин осел в России после 1812 года. Стал служить русской короне, был оценен и награждён. Пустил корни с русской крестьянкой. И весь его род вот уже сотню лет на страже «их величеств».
– Андрей! Ты чего здесь?
– Не могу сказать, вызвали без объяснения – Давин потёр руками лицо.
– Гореев, зачем вызвали то? – Петров кивнул на разведчика. Гореев мотнул головой – Начштаба приказал вызвать. Восходящую звезду русской контрразведки. Похоже, отвоевался.