Ashiel Neronamyde - Оды любви и смерти

Капризные узоры новых шрамов

Прозрачной сетью оплетают душу;

А там, под небом, за оконной рамой,

Своей холодной госпоже послушен,

Влекомый ветром, в вышине сгорает,

Не долетая до чужого рая,

Ложась на землю, плавно умирает –

Снег заполняет всё собой до края.

И тихий, он печалями играет,

Как будто в ожидании конца;

Но он истомлено растает,

Едва коснувшись моего лица.

Он безразличьем мягко устилает

Просторы остывающих сердец,

Когда метель беснуется и лает

На им возложенный венец.

И первый снег – гонец Зимы огнистой,

Предвестник верный поступи её,

Её клинок – сияющий и льдистый,

Покров надёжный – тоже для неё…

Но почему же за стеклом тепличным

Мне так же холодно, как вне его?

Не потому ль, что, говоря прилично,

Зима спешит внутрь сердца моего?

Я тебе посвящала стихи

И твои рисовала портреты;

Для тебя выбирала духи,

В пустоту отправляла ответы.

Белый мрамор я в руки брала –

Всё равно твоя кожа белее –

И упорно себе же лгала,

Что я камень дыханьем согрею.

В моих пальцах упорный резец –

Пол усыпан вокруг белоснежно.

Наступает работы конец,

И к тебе прикасаюсь я нежно.

Ты в своём совершенстве затмил

Аполлона, Ареса, Давида

И меня в довершенье сразил

Эффективней, чем грамм цианида.

***

Холод камня согреть не под силу

Ни слезам, ни мольбам, ни дыханью:

Зря тебя, Афродита, молила,

Чтоб ты жизнь вдохнула в мечтанье…

Ты так хрупка в руках моих,

Ты словно сорванный цветок.

Вот гаснет жизнь в глазах твоих

И чахнет в жилах кровоток.

Я свою мощь в сердцах кляну,

Я, гордый Ада властелин,

Я у бессмертия в плену,

Я в вихре вечности один.

Зачем мне сила, если я

Ничем не смог тебе помочь?!

Зачем зовусь я светом дня,

Когда на сердце только ночь?!

Святые словом, слуги бога

Меня пытались уязвить…

Но что касается итога –

Лишь ты могла меня убить.

Мечи, молитвы и заклятья –

Поверь, им не было числа –

Вода святая и распятья…

Лишь ты мне рану нанесла,

Когда дыханье оборвалось

И отлетела прочь душа…

А мне потом ещё казалось,

Что боль, смеясь, меня круша,

Твоими мёртвыми устами

Шептала сладострастно мне:

«Величье Ваше, вы устали?

В своей вы тонете вине?»

Я – отголосок отражений

Твоих пылающих надежд,

Я – раб красы твоих движений

И шлейфа шёлковых одежд.

Я отражаюсь и сгораю,

А ты в сияньи чистоты

Проходишь мимо – умираю,

Сожжён я заревом мечты.

Сожжён до пепла – опадаю

Чуть серым инеем к ногам,

Но ты не видишь! Загадаю

Свои желания снегам.

Я тот час слепну, если рядом

Ты появляешься со мной –

Под отрешённым твоим взглядом

Меня пронзает ледяной

Неумолимый штык и болью,

Когда армады твоих грёз

Вдруг вырываются на волю

Среди далёких грозных звёзд!

Ты стала пленницей мечтаний,

Ты ими дышишь и живёшь,

В своих заоблачных скитаньях

Меня до пепла вновь сожжёшь.

Ты мне, не видя, улыбнёшься,

Своим приветствием убьёшь,

А после сразу же вернёшься

В страну, что грёзами зовёшь…

Направляюсь по топким болотам

Чрез гниющую липкую мглу –

Буду новым твоим Дон Кихотом,

Если прежде не сдохну в углу.

И бреду я в грязи по колено,

И зелёная вязкая муть

Отдаёт мне тоскою и тленом

Мне не верится – здесь утонуть!

Чахлым деревцам хочется света,

Но от чёрной свечи в фонаре

Они явно не будут согреты,

Как не будет цветов в январе!

Всё вокруг, насмехаясь, клокочет,

И паучья прозрачная нить

То ли хочет спасти, то ли хочет

В этом месте меня погубить.

И сгущаются к ночи туманы,

И в их серых холодных клубах

Обнажаются старые раны

И поселится режущий страх!

И болотный огонь средь тумана,

Что надежды пустые даёт

И уводит в умершие страны…

Но кого же он в сумерках ждёт?

– Доктор, что со мной?

– Нежность. И болезнь эта, увы, неизлечима.

– Я умру?

– К сожалению, перед этим медицина бессильна…

***

Я смертельно больна – это нежность

По артериям мчит к моим тканям,

Возвращая мне в сердце безбрежность,

Разбивая мой разум на грани.

Я смертельно больна – это нежность

Проникает мне в каждую клетку,

Разрушая всё зло и небрежно…