Тим Скоренко - Один мой друг

Один мой друг утверждает, что он андроид,

Похожий на Терминатора, но построен

Гораздо раньше. Он в бегах, вам не стоит

Его сердить, он неплохо собран и сварен,

И если злится, может ворочать сваи,

Взрываться и, не надрываясь, покончить с вами.

Дана Сидерос

В семь часов утра проснулись все, кроме Толика. Ему впервые за много лет, а может быть, и за всю жизнь, приснился сон. Во сне он пригласил девушку на концерт Юрия Визбора, но вместо знаменитого барда на сцену вышел худой молодой человек в дешевых очках и стал петь песни советской эстрады. Как ни странно, публика его не гнала. Толик заметил, что девушка тоже принимает самозванца за настоящего артиста, хлопает и даже пытается передать через впереди сидящего записочку с заказом. Через некоторое время лже-Визбор попросил сделать небольшой перерыв – промочить горло, и на сцену в качестве временной замены вышла средних лет тетка с гитарой и проникновенным выражением лица. Как ни странно, вместо исполнения женского романса она поставила гитару на стойку, задрала подол практически до подбородка и начала отплясывать под заводную музыку, полившуюся с потолка. Нижнего белья на тетке не было, но и это не смутило зрителей, активно аплодировавших порно-шоу.

На этом месте Толика растолкал Максим.

– Вставай, вставай, – говорил он, – что с тобой такое?

Толик с трудом разлепил глаза.

– Уже семь ноль шесть, – добавил Максим. – У тебя всего четырнадцать минут.

Толик вскочил как ошпаренный. Умыться, почистить зубы, одеться и застелить постель за четыре минуты, затем – успеть на завтрак. Непросто, но реально.

До стола он добрался в 7.13. Проснуться с опозданием на шесть минут и отыграть три минуты на утреннем туалете – неплохо. Теперь быстро поесть – и порядок. Возможно, подобного больше не повторится. Возможно, это случайный сбой программы. Все-таки его электронная часть не подвергалась капитальному ремонту уже пятнадцать лет, три четверти заложенного в конструкцию срока.

Он справился чуть раньше заданного времени, махнул напоследок сидящему за соседним столом Максиму, сдал посуду и пошел к рабочему лифту. В кабине как раз оставалось одно свободное место. Из пятерых пассажиров трое были Толику знакомы, он коротко кивнул всем одновременно.

Рабочие Марса любили ездить на лифте. Не то чтобы это было их единственным развлечением, но даже короткий взгляд на Красную планету через стеклянную панель завораживал, что уж говорить о путешествии длиной в пятнадцать-двадцать минут. Толик рассматривал многочисленные ударные кратеры, пытаясь представить себе небесные тела, их создавшие. Это служило хорошей тренировкой памяти и математических способностей: прикинуть диаметр кратера и его глубину, затем, исходя из этих данных, подсчитать массу и силу удара метеорита. По вечерам Толик сверял собственные расчеты с сетевой энциклопедией и радовался, если ошибался не более чем на пять процентов.

Без пятнадцати восемь лифт остановился у подстанции «Титов-4/5». Трое пассажиров сошли раньше. Толик вежливо кивнул оставшимся двоим и вышел. У дверей его встречал Виктор Михайлович.

– Сегодня у тебя работа, – сказал он безо всякого приветствия.

– У меня каждый день работа.

– Сегодня особая. У нас тут один биоморф проснулся.

Толик присвистнул.

– О как. Редкое явление.

– Редкое. Более того, не стандартный biomorph ordinarius, а biomorph triplex. Поэтому тщательно с ним ознакомишься и посвятишь ближайшую неделю отбору подобных.

Если Толик не ошибался, за все время марсианских исследований «проснулись» пять или шесть биоморфов, все относились к биоморфам обыкновенным. Тройные биоморфы пока что не просыпались, поэтому «вылавливали» их достаточно редко – не было смысла. Восемьдесят процентов работы велось с перспективными biomorph ordinarius.

Толик кивнул Виктору Михайловичу.

– Хорошо, шеф. Будем работать.

Тот кивнул и побежал дальше. Виктор Михайлович иначе как бегом никогда не передвигался. Видимо, раньше выступал на Олимпийских играх, шутили лаборанты, а потом его перепрограммировали.