Виктор Паршаков, Юлия Паршакова - Одарённые. Кетаб второй

***

Пронзительный женский визг ворвался в покои. Княжна вздрогнула, бросилась к окну.

Внизу кричали и метались соратники, пытаясь укрыться от всадников, что втекали через выломанные ворота и бисером рассыпались по двору.

– …И налетят чёрные беркуты, и принесут смерть на чёрных крыльях… – прошептала девушка, с силой сжимая в руках неоконченное шитьё. Игла больно кольнула палец, кровь брызнула на белое полотно.

Во дворе выпавший с утра снег тоже окропился красным.

– …и никто не укроется от тех беркутов ни за замкáми тяжёлыми, ни за дверями железными, ни в погребах глубоких, ни на отрогах высоких…

Громкий посвист прорезал холодный воздух комнаты, заставил обернуться. У дверей стоял Туган, в мехах и дорожных шалбарах, вытертых седлом до блеска. В правой руке – лук, в левой – тул, полный стрелами. За спиной воина подвывали младшие сёстры, тоже в мехах.

– Идём, княжна. – Мужчина сделал шаг, но переступить порог не решился: чтил обычай. – Быстрее.

Девушка опустила глаза, взглянула на шитьё, испачканное кровью, и медленно покачала головой.

– …ни в погребах глубоких, ни на отрогах высоких… – тихо повторила она. – Они догонят, и будет только хуже.

Туган молча кивнул, вскинул лук. Оллайда, средняя из сестёр, закричала, рванула с места, повисла на руке воина.

– Нет! Одумайся! Я знаю, тебе после сватовства Тирргена жизнь не мила, но не сдержал Тиррген слово, не защитил от дафов проклятых! Так и ты не держи! Идём, сестра! Схоронимся на далёком перевале, а пик зимы придёт – помёрзнут Чёрные, назад подадутся. Тогда и мы вернёмся. Чего ты стоишь?! Идём!

Воин отбросил девчонку в сторону, прицелился, но стрелу не спускал. Ждал.

– Я обязан во второй раз спросить тебя, – громкий голос перекрыл вой сестёр. – Пойдёшь с нами – будет шанс. Не пойдёшь… я подарю тебе быструю смерть, без боли и позора. Что ты выбираешь?

Оллайда вновь метнулась в мужчине, потянула руки к тяжёлому луку. Туган отшвырнул девушку прочь.

Княжна не двигалась с места.

– Я спрашиваю третий раз и последний. – Старый воин строго следовал обычаю даже сейчас, перед лицом смертельной опасности. Он снова натянул лук, моргнул раз, другой. Глаза предательски блестели. – Готова ты, Обещанная, отречься от обещания и принять моё покровительство?

Девушка сделала шаг вперёд, ещё один и ещё. Она видела, как мужчина едва заметно выдохнул и стальные мышцы рук смягчились. Сёстры замолкли, вытирая красные глаза, Оллайда с облегчением улыбнулась. Неужели упрямица передумала?

Простите, родные.

Наконечник стрелы упёрся прямо в грудь. Княжна мягко отвела его, подошла почти вплотную, протянула ладонь и коснулась шершавой щеки Тугана.

– Бегите, – прошептала девушка, – а я попытаюсь убедить дафов уйти.

Воин мотнул головой. Он обещал князю – своему старинному другу, брату по оружию – что не оставит его старшую дочь на растерзание Чёрных. Слух о неодолимой армии Дафиаркама летел впереди нее, обгоняя ветер. Дафы безжалостно казнили зачинщиков бунтов, выгребали золото и меха из сундуков князей, и без того плативших империи неподъёмную дань. Воинов убивали. Женщин и детей сгоняли в рабство. В осиротевших городах оставались лишь немощные старики и старухи. Они смотрели выплаканными пустыми глазами, как вороны расклёвывают повешенных – истерзанные тела княжеских семей.

Такой ли участи Туган желал для княжны?

И всё-таки лук дрогнул и медленно опустился. Повинуясь чужой непреклонной воле, мужчина кивнул, до хруста сжал тяжёлые ладони в меховых перчатках. Девушка улыбнулась, отступила вглубь покоев.

– Бегите, – повторила она. – Чёрные близко.

Она не уловила шума на лестнице, но воин услышал, резко развернулся. И тут же короткий арбалетный болт отбросил его назад. Сёстры завизжали, кинулись прочь, Оллайда замешкалась, заметалась. Крепкая рука ухватила её за косу, дёрнула, повалила на пол.

– Стоять! – раздался чужой голос, страшный, неумолимый. – Куда собралась?