Владислав Щитников - Ода Алистера
Глава 1. Город
Город, где викторианский декаданс,
Каждому даёт второй шанс,
На глоток вина со счастьем на брудершафт.
Горный ландшафт позади
Украшает внешний вид.
Когда то уездный город Н
Ныне центр земли.
Столица древней империи.
Дом тайных мистерий.
Секты, культы, секретные круги.
Обряды, ритуалы, оргии в клубе.
И вдоль улочек старый храм,
В саду которого растут лилии.
А над ним ввысь упирается шпиль.
Что служит всевидящим оком.
У входа радует прислужник монологом.
Старец из окон выискивает взором,
Сжигая неверных в пламени.
И пока чья-то дочь обвила шест телом,
В надежде завтра стереть всё из памяти,
Неудачный художник, делает шаг с паперти.
Город поэтов и дураков,
Уличных художников,
Философов и агностиков.
Гниют под землей кости,
Здешних историй.
Каждый хочет дом строить,
Но разве каждый достоин?
Праздный образ – двустволен.
Цена провала велика.
Одна ошибка и дух сломлен.
Личности сомнительны,
В таверне каждый двуликий.
Не говорит о себе,
Дабы не остались улики.
Алкоголь меняет взор как глаз рыбий,
Не понять, толи плебей, толи Полибий.
Ставка в доме игорном,
Где на кон один ставит дом.
В ответ: в переплете некрономикон.
Выживание за свой уголок.
В ожидание чуда, но не дрожит поплавок.
Никто не укажет рукой,
В каком направлении правильный ход.
В каждом таится изгой.
Социальный эксперимент – карточный дом.
В фавелах своя жизнь течет волной.
Бушует шторм и сносит с ног,
Переворачивая всё вверх дном.
Где царит жадность и голод -
Обыденный двор.
Жестокость и холод -
Истинный фон.
Смерть и естественный отбор -
Печалит взор.
И лишь молодой и нищий вор,
Створ отворяя,
Ведет внутренний спор,
В себе мораль подавляя.
К чужому тянется рукой,
Но понимает головой.
Каждого вора ожидает свой эшафот.
Глава. 2 Рассвет
Гора Геликон – на ней стоит дом.
В нём под пение музы поэт творит пером.
Дуэт чернила со словом,
Толкает Алистера идти вперед.
Огонь и злоба перегоняет кровь.
Не поднимется и бровь,
Используя оскорбительный оборот.
Словесный пируэт, как в гололед.
Пирует поэт, направляя слог.
Гниет портрет, что внутри у него.
Бог игнорил, ведь не услышал молитвы его.
И скривив рожу, делит с юной актрисой ложе,
Что-то свербит внутри под кожей,
Ложка дегтя есть, но где бочка мёда?
Просыпается в тот час.
Когда весь людской род засыпает.
Пером пишет поэт новую часть.
“Ваш черед умирать” – персонажа убивает.
Скоро четвёртый десяток на размен.
А всё на окраине в чужих углах прозябает.
И не знает тот мер, ведь он словно чужестранец.
Людские чувства – чужда, пол жизни скиталец.
Авантюрист и жаждет вновь в путь.
Словно анималист, пишет про людскую суть.
Аполитичный индивидуалист.
Принявшийся аскетизм.
Одинокий метафорист.
Луга алых роз сменились лесом из берёз.
Однажды разрушив свой мир грёз.
Окунувшись в боль и страх смерти.
Десятки капель, образовали, море слёз.
Сердце покрылось льдом в грудной клетке.
Не Кай, но младший брат Герды.
Не помогли и слои плотной изоленты.
Рисуя мелками из реальности двери.
Распределяя где бредни,
А где реальности просветы.
И покуда себе дал обеты поэт.
Он закрылся, но виднеется рассвет.
Глава 3. Культ.
Культ денег.
Хруст старых костей,
Что их делят.
Любители детского балета,
И узеньких бретелей.
Но не говори и слова,
Проснешься в отделе.
Но им не видна истина,
Жиром заплыли веки.
Любое тело
Продается в этой бакалее.
Сколько стоит плева?
Забудь стоп-слова.
Поможет сон-трава,
Секс-рабство,
Ты лишь ресурс – дрова.
Навеки судьба продавца.
“Глубокое будущие” – слова провидца.
Цена принципа и твоя вера?
Гонки за валютой – эстафета.
Темное время.
Битва морали и жадности – эпопея.
И лишь кто несет бремя
Не угаснет в пламени:
Племя во имя Прометея.
Атлант вопреки тяжести
Держит шарик. Цель – панацея.
По глупости, создала всё мать Гея.
Человеку не достигнуть апогея.
Змей лишь раз посеял семя.
С тех пор признак власти – диадема,
Свой замок, и статус хозяина гарема,
Но всё мимо.
Время сгорит, как микросхема
Придет, и как у мима – будет тихо.
Не успеешь покумекать о смысле стиха,