Геннадий Олейник - Обыкновенные истории

Стоит только свернуть с Монтань-де-рю и удержаться от желания забрести к цветочной площади, в одном из зданий которой буржуазный мыслитель Маркс писал некоторые главы «Капитала», как вы окажетесь на Экюе-де-рю, некогда главной ресторанной улице Брюсселя.

Задолго до того, как выходцы с Ближнего Востока превратили ее в выставочную залу шаверм и турецкого фастфуда, улица Экюе была настоящим полем боя в гастрономическом плане. Каждый ресторатор пытался удивить своих гостей чем-то изысканным, необычным, торжественным и в меру доступным. Меню в здешних ресторанах обновлялись чаще, чем нынче чарты в Spotify, отчего poussin central (с фр. «центральные птенцы») – так коренные брюссельцы называют самих себя, облюбовавших центр пивной столицы Европы, – только и успевали, что переходить от одного ресторана к другому.

«У Люсьена», «Весна», «Шоколадное наслаждение», «Гостья», «Любовники и любовницы», «Райское гнездо», «Революционный вестник» – и многие другие рестораны предлагали своим гостям блюда, упустив которые они уже никогда и нигде не попробовали бы их снов. Да что там, гости о них уже никогда и не услышали бы. Казалось, что местные шефы боялись лишь одного – остановиться в приготовлении новых блюд.

Никогда и нигде ни до того, ни после мировая гастрономия не сталкивалась с таким творческим бумом. Наверняка, никогда и нигде более горожане, которым посчастливилось жить близко к ресторанному центру своего города, так не стонали от набранных килограммов и деликатесов, не способных приесться.

Тогда-то и появился Жак Лютьер, ресторанный критик в причудливой клетчатой кепке. Пока гастрономические обозреватели всех местных бюллетеней возносили хвалу новинкам с улицы Экюе, составляли топы блюд и отмечали наиболее вычурные новинки, Жак Лютьер устраивал настоящую охоту на ведьм. Он вычислял нечистых на руку метрдотелей и зазнавшихся шефов. Стоило только показаться на горизонте его клетчатой кепке, как повара ближайших ресторанов приводили все «орудия» в боевую готовность.

Жак Лютьер с легкой руки подмечал недостатки блюд, но, в отличие от коллег по цеху, указывал на то, как улучшить вкус блюда и обслуживание в ресторане. Кто-то его слушал, отчего кухня, да и само заведение становились лучше, но были (и, к сожалению, они преобладали) и те, кто объявлял Жаку Лютьеру бойкот – выдворял его из заведений, стоило только заметить мужчину на пороге, или и вовсе снимал его бронь без предупреждения. Но это не останавливало критика. Брюссельцы, кто начал ценить обзоры Жака Лютьера порой выше кухни, которую он обличал, заказывали блюда и доставляли их знаменитому критику самолично. Шефы были в бешенстве.

Нужно ли говорить, что вскоре отметка Жака Лютьера в еженедельном бюллетене могла как стоить ресторану статуса и потока посетителей, так и обеспечить бесперебойный поток гостей.

Несколько лет назад мне довелось пожить в бельгийской столице. Тогда, просиживая вечера в многочисленных пивных, я и познакомился с Томасом, одним из poussin central. Через несколько дней общения, он предложил пуститься в загул, пробуя пиво в каждой пивной Экюе-де-рю и прилегающих к ней улиц.

Вместе с его друзьями мы первым делом навестили «Перевертыш», один из самых старых пивных ресторанов города. Там-то мне и рассказали про Жака Лютьера.

– Говорят, его рецензии за четыре года закрыли полсотни заведений!

– А я слышал, что больше двух сотен. По одному заведению на неделю. По понедельникам. Шефы так и обозначали начало недели «черным понедельником». Словно играя в русскую рулетку, они с замиранием сердца открывали бюллетень и читали название заведения, о котором шла речь в обзоре, – рассказал Томас.

– Не знаю, сколько точно он закрыл заведений, но были и те, кому его рецензии помогли. Они улучшали свои меню, подачу, обновляли интерьер и работали еще много лет припеваючи.

– Да вот только не все из них доживали до заветного положительного отклика господина Лютьера. Мой отец лично воочию наблюдал за тем, как шеф «Лукреции» облил себя бензином и поджог.