Максим Горький - О культурах
Съезд литераторов в Париже[2] был организован под лозунгом защиты культуры от разрушительных посягательств на неё со стороны фашизма. Должно быть, предполагалось, что реальное, фактическое наполнение понятия «культура» современной буржуазии определяется всеми членами съезда однообразно и разноречий возбудить не может. Но – так ли это?
Фашизм есть порождение буржуазной культуры, находящейся уже в состоянии гниения и распада, её раковая опухоль. Теоретики и практики фашизма – авантюристы, выдвинутые буржуазией из своей среды. В Италии, Германии буржуазия передала политическую, физическую власть в руки фашистов, командуя ими почти с тою же макиавеллистической ловкостью, с какой средневековая буржуазия итальянских городов командовала кондотьерами. Она удовлетворённо наблюдает и поощряет не только гнуснейшее истребление фашистами пролетариев, но позволяет фашистам преследовать и выбрасывать за границы родины литераторов и работников науки, то есть представителей её же интеллектуальной силы, которой она, ещё недавно, гордилась и хвасталась.
Удовлетворяя стремление хозяина-империалиста к новому «переделу мира» посредством новой всемирной бойни, фашизм выдвинул теорию права германской расы на власть во всём мире, над всеми расами. Эта давно забытая идея больного Фридриха Ницше о приоритете «белокурой бестии» исходит из факта порабощения рыжими и светловолосыми индусов, индокитайцев, мела– и полинезийцев, негров и т. д. Эта идея расцвела в годы, когда немецкая буржуазия, разгромив австрийскую и французскую, пожелала принять участие в колониальных грабежах английской, голландской и французской буржуазии. Эта теория права белой расы на единовластие в мире разрешает каждой национальной группе буржуазии рассматривать не только всех цветнокожих людей, но и белых своих соседей европейцев как варваров, подлежащих порабощению или уничтожению. Эта теория, уже воплощаемая в практику итальянской и японской буржуазией, является одним из реальных фактов, которые наполняют современное понятие – «культура».
Всё более громко раздаются голоса именитых людей европейской буржуазии, они кричат о перепроизводстве интеллигенции, о необходимости сократить образование, поставить «преграды» развитию культуры, даже об избытке техники, о возвращении к ручному труду. Архиепископ Йоркский, выступая на открытии школы в Борнмуте, провозгласил: «Я хотел бы, чтобы всякое изобретательство прекратилось. Если бы я мог уничтожить двигатель внутреннего сгорания, я бы, конечно, сделал это». Его собрат по скомпрометированной профессии, архиепископ Кентерберийский, очевидно, признаёт необходимость техники, ибо проповедует «крестовый поход» против Союза Советов, а новая война, по словам специалистов, будет «войной машин». Если б речи лондонских и римских наместников Христа на земле, а также всех других буржуа – проповедников сокращения роста культуры, людей явно обезумевших со зла на пролетариат или от страха пред неизбежной социальной катастрофой, если б эти речи раздались, примерно, в восьмидесятых годах XIX века, они были бы признаны буржуазией выражением идиотизма, призывом к варварству.
В наши дни, когда буржуазия совершенно утратила различие между мужеством и бесстыдством, – призыв возвратиться к средневековью именуется «мужеством мысли».
Итак, мы видим, что буржуазная культура Европы не является «монолитным целым», какой изображали её буржуа-историки. Её «живая сила» распалась на лавочников и банкиров, которые, рассматривая всех остальных людей как дешёвый и обильный товар, желают во что бы то ни стало сохранить занятые ими высокие, социально уютные позиции, на людей, которые защищают своё право работать для дальнейшего развития культуры, и на фашистов, которые, может быть, тоже ещё люди, но, в результате длительного, распространённого на ряд поколений, пивного опьянения, – люди одичавшие и требующие строгой изоляции или же ещё более решительной меры пресечения их омерзительных кровавых преступлений.