Наталья Толстая, Семен Чайка - О чем молчат в постели. Психология интимных отношений

Воодушевлённые удачным опытом написания первой совместной книги, мы – Наталья Толстая и Семён Чайка – вновь с вами, дорогие читатели! Настала пора налить чашечку душистого чая, устроиться в любимом кресле и поговорить по душам. Может, даже и посплетничать немного: что бывает в жизни и что мы думаем об этом. О себе рассказать и послушать других.

В беседе участвуете вы, наши дорогие слушатели и читатели, и мы – Семён и Наташа. Комментируем, задаём наводящие вопросы. Потому и выглядит наша книга как разговор, а не как лекция или сборник научных статей. Есть комментарии персональные, мы их подписываем своими именами, а есть – общие, они отдельно не маркированы.

Читайте, спорьте с нами и размышляйте!

Жила-была девочка. У неё были мама и папа, они её хвалили, а иногда ругали, часто ворчали – в общем, любили и заботились о её счастливом будущем. Она подрастала, подрастала… Когда речь заходила о карманных деньгах и отпускать ли с подругами на море, девочка спорила: «Я давно уже не играю в Барби!», а когда речь заходила о сексе, девочка прикидывалась, что до сих пор играет в Барби, чтобы её не доставали понапрасну.

Вот стала она совсем взрослой красавицей. И однажды парень сказал ей: «Прости, но между нами всё кончено». И это было так, будто она хотела привычно перейти дорогу на зелёный, но перед самым ее носом вдруг вся дорога от внутреннего взрыва ухнула вниз, образовав руины и пропасть. И боль долго не проходила.

А через год другой парень сказал ей: «Давай поженимся!» Она любила этого парня, и счастье тех дней было похоже на бесконечно открываемую коробку с рождественскими подарками.

И был секс. И боль, и счастье – всё было про секс. Он отличал ее парня и все то, что происходило с ними двоими, от всех прочих парней и того, что происходило в сериалах и в жизни подруг. Все научные теории ерунда. Её секс – это и была её жизнь.

Потом появился малыш. Счастье умножилось.

Потом набежали родственники с двух сторон и стал бегать слева-направо и наоборот в кадре, нося малыш как знамя над головой. И принесли хоругви: как оказалось, имеет место обширная генеалогия с торжество порока над разумом, или наоборот. У молодой стал чаще болеть голова. Генеалогия давила. Родня бегал А секса стало меньше. Зато теперь о нём стало можно больше говорить.

Сначала стало под тридцать, а затем – ближе к с рока. Ребёнка было уже два, и они были не малыши у старшего уже замаячил собственный секс, и он смеялся над родительскими страхами, прикидывался овечкой и брал карманные деньги, а учиться не желал. «По дет дурной дорожкой, – тряслись родители, – ка тёть-Зоин сын». По ощущениям, родни стало горазд больше, как и политики. Иногда взгрустнут: а может вдвоём – и жить в лесную хижину?..

Пробовали ездить на море – сын отравился грушам и два дня лежал с подозрением на кишечное бог знает что. Так что до художественного соития под луной на берегу не дошло. Не дошло и по приезде – там пере школой надо было купить кому-то что-то. И в больших количествах – потому что скидки, как не нагрести.

Секс по-прежнему был, только он перешёл из разряда болезненной страсти куда-то на периферию, в копилочку, куда складывались общесемейные ценности: первый зубик, первый бал дочери, новые обои в спальне, хороший фильм, вкусный ужин… Вот где-то там, рядом с ужином. В трудные минуты приходило понимание: да, люблю, дороже и ближе нет никого. Вот этот человек – он мой, она моя, и аз есмь, пока мы дышим одним дыханием. И секс тогда случался – не чета молодым вздохам-всхлипам.

Потом опять как-то в сторону ужина больше. А это, наверное, жизнь такая. И жить хочется – страсть как. И чтобы не говорил: «Всё кончено». И чтобы детки здоровые. И у тёть-Зои всё сложилось чтобы. И до моря-таки добраться – интересно ведь, как оно там, под луной-то?

А секса хочется больше всего в этой истории. Потому что со всем остальным мы, взрослые бабы и мужики, справляемся ну просто блестяще: и дети у нас сытые, и перед школой всё всем куплено, а жизнью тёть-Зои мы живём даже полнее, чем своей, шоб она была здорова. И друзья у нас пивом с раками охвачены, и на работе мы горим, что тот олимпийский факел.