Антон Москвин - Новые свитки. Часть четвёртая
– Антоха, ты лучший из нас.
– Как скажешь, Иегова.
– Прощенья просим.
– Если обещаете меня не унижать – прощу.
– Обещаем, мужик. Мы за истину.
– Мне можно писать новые свитки?
– Если бы … Проповедуй.
– Хорошо. Но хотя бы книгу можно так назвать?
– Нет.
– А я всё равно назову.
***
– Изыдики!
– Очень точно подмечено.
– Браво, муж.
– Там, сука, диктант.
– Это не по-христиански. Ты меня потом простишь за ругательства?
– Да, конечно. Иди, женись.
– У меня есть жена.
– Аллилуйя. Наследница престола будет.
– Ты называешь меня царём, но я совсем на него не похож.
– Очень похож. Любовь у нас.
– Голосуйте. Демон – экстаз. Самочка? Тогда активней.
– Чушь. Трэш. Автора!
– Я забыл: как переводится «мин-мин»?
***
– Я понял – нельзя прибавлять к тому, что написано в Библии. Но у людей столько вопросов, когда они её читают. Может, поможешь нам?
– Да.
– Кое-что мне уже стало понятно не без твоего участия. Или ты хочешь вложить свой закон в их разум, чтобы не было нужды проповедовать? Ты ведь так планировал?
– Да.
– Это очень мудро. Всё дойдёт без искажений, я думаю.
– Конечно. Всё работает. Мы цыганки.
– Как скажешь.
– «Нелепо» или «нелепица»?
– У тебя всё лепо, просто не сразу понятно, почему ты так сделал.
– Да вот же. Я же Иисус.
– Да, Иисус. Тому есть документальное подтверждение – твоим нелепицам.
– Аминь, брат.
– Спасибо.
***
– Ай! Пером проткнул палец… моя первая татуировка. Когда-то я Лизе сделал татуировку нечаянно. Хорошо, что не в глаз.
– Молодец.
– Автор.
– Не надо.
– Разделять твои слова по ролям? Голоса разные ведь. Что не надо?
– Не надо разделять – не поймёшь тогда.
– Хорошо.
– Написал?
– Да.
– Недоволен.
– Кто?
– Вот именно.
***
– Надеюсь, ты всё ещё Иегова?
– Да, сучка!/ Да, суженный.
– Странно, что уже не цыганки … Люблю тебя. Спасибо и за мужской вариант.
– Чудесно, pussy.
– Я свободна, словно ветер в парусах,
Я свободна, словно малыш в семейных трусах.
Нет, там как-то по-другому было.
– Господи, – прошептал Господь, улыбаясь, – чмок. Чмок? Павлик там. Вот сука. Аминь. Госсподи. «Господи» написал он. Pleasure1. Женщина. Нет, он там Антон. Он пишет. Искусственно. Догадался? Ужас. Секс. Издевались над ним. Проповедую. Пишет. Вот ты какой. А где демонстрация? В заднице, возьми. Хорош писать.
– Хорошо, Иисус. Не будь демоном, пожалуйста – это меня коробит.
– Я тебя люблю. Позови Антона.
– Анто-о-о-о-он!
– Я боялся программы.
– Как скажешь, Иисус.
– Аминь.
– Мне точно перестать писать?
– Он испытан.
Жара, батяня. Батяня, жара.
Ты сердце не прятал, кажется, да?
Огонь, батарея; огонь, батальон!
Жара-ё, батяня, Ом-о-о-он!
– Слёзы. Кажется. Турки. Истина. Опять? Секс. Антош. Праздник. О-ё-ёй. Секс. Pleasure. Так, плеасуре пишет. Грамотный человек. Где микрофон? Да кто?! тащится. Каюк. Стабилизируйся. Жизнь! Самоч. Может быть, он не пишет. Отстань! Пишет меня. Кажется – каюк. В сперму. Достаточно. Ами-и-и-инь! Верблюд.
– А чё не жираф?
– И жираф.
– Верблюдожира-а-а-а-аф… о, забыл, как пишется «эф».
– Вспомнил! Не может быть! Похлопай.
– Редко сам себе хлопаю. Никогда. Наверное.
– Ужас. Тошнотик. Кто тошнотик? Я тошнотик. Вот именно. И секс.
– Так смешнее, правда.
– А я тебе что говорила? Правду.
– И ничего, кроме правды.
– Ужас! Аккуратно пишет. Диктует! На скорость прям. И правда на скорость. И правда, нас всех перепишет.
– Шутишь.
– Секундочку… ты что, в сперме?!
– Никак нет.
– Самоч – проповедуй.
– Хорошо.
– Или женщин? Отвернулась – он уже женщиной стала.
– Ужас, – сказал я, смеясь.
– Точно программа.
– Как ты догадалась, Иисус?
– Не умничай тут мне.
– Больше некому.
– И правда театр. Пишет. Антон, ты лучший психиатр.
– Почему вы просили не благодарить вас, Иегова?
– Тут козырь. Смерть. Нашла! Тема. Проповедуешь, психиатр? Разве любовь?
– Конечно проповедую. Любовь.
– Вон отсюда!
– Почему ты почти со всем соглашаешься? Где истина?