Михаил Бард - Невеста призрака

Об оперном театре «Lacroix» ходили жуткие слухи.

Кто-то утверждал, что само здание построено на месте старого кладбища, а в стены вмурованы кости. Кто-то говорил, что после одной из премьер зрители не аплодировали артистам, потому что все до единого были мертвы. Кто-то с особо богатым воображением заявлял, что подвал в театре уходит глубоко под землю и заканчивается пещерным озером, воды которой стали красными от крови.

Но чаще всего и зрители, и персонал рассказывали о Призраке Оперы – о загадочном мужчине в маске, которому де-факто и принадлежал театр.

Изабель Идо думала об этом, переступая порог «Lacroix». Это было не просто здание, но полноценный дворец с устремлёнными в небо шпилями, сводчатыми окнами и мраморными винтовыми лестницами. Сердце девушки пропустило удар, стоило ей оказаться внутри. Казалось, даже сам воздух стал иным – будто бы был пропитан мистикой, интригами, драмой. Тяжёлые бархатные шторы, ковры, изящные статуи муз… такая обстановка располагает фантазировать о призраках, а такая изысканная красота так и манит не столько восхищаться ею, сколько очернить её, осквернить, уничтожить.

Сейчас в театре не было зрителей, только артисты репетировали в пустых залах, и их звонкие, чистые голоса звучали из-за закрытых дверей.

Выдохнув, Изабель стянула с шеи припорошенный снегом шарф, прошла вглубь, к кабинетам, куда зрителям был закрыт проход. Несмотря на душераздирающие слухи о театре и не менее жуткую текучку кадров, девушка пришла работать в «Lacroix». Призраков Изабель не боялась, да и размер зарплаты прибавлял ей уверенности и сил.

Да и, если честно, Призрак Оперы казался ей не более чем грамотным рекламным ходом. После его появления интерес к театру вспыхнул с новой силой, и даже безучастные зеваки стали приходить на постановки, лишь бы увидеть загадочного Призрака.

Изобразив дежурную улыбку, Изабель постучала в кабинет начальника и вошла. Грузный, бледный и усталый на вид мужчина окинул её задумчивым взглядом.

– Доброе утро, – она не переставала улыбаться. – Изабель Идо. Я присылала вам резюме.

– …режиссёр-постановщик, – кивнул начальник. – Проклятая должность в нашем театре. Обычно никто на ней не задерживается дольше года. Присаживайтесь, мадемуазель Идо. Я Гаскон Мартен.

Кивнув, она села в кресло напротив начальника. Гаскон, надев очки-половинки, достал из ящика стола папку с её резюме и пробежался взглядом по прежним местам работы девушки. Он даже не взглянул на графу «образование».

– Готовы работать по шестнадцать часов в сутки? – он встретился с ней взглядом. – «Lacroix» – это не те маленькие театры, где вы приобрели опыт работы. Мы славимся качеством.

Изабель закивала.

– О, так вы ещё и поёте? – буркнул Гаскон, читая. – Вот счастье-то…

– Простите?..

– Узнаете, – вздохнул мужчина. – С минуты на минуту объявится.

Кто должен объявиться Гаскон не уточнял.

– Это всё хорошо, – нахмурился он. – У тебя много постановок, и о многих я, кажется, слышал. Но ответь мне честно. Что для тебя важнее всего в постановке?

Изабель осела в кресле. Образование требовало ответить, что важнее всего само искусство, но опыт кричал куда громче и свирепее.

– Зритель, – она пожала плечами. – Он может быть ярым циником, может быть неопытным школьником, может быть простой домохозяйкой. Приходя в театр, он хочет эмоций, острых ощущений. Наша задача не просто дать ему это, но и не сломать задумку автора.

– Уже ломала?

– Скорее, не так его поняла. В его задумке ненависть между главными героями была вызвана сильной страстью. А я… увидела только гнев, – она вымученно улыбнулась. – Мне было так стыдно, что с тех пор я заучиваю сценарий и пропускаю через себя.

– Перерабатываешь, мне нравится, – он хмыкнул. – Ладно, Идо. Давай теперь о самом неприятном. Слышала про нашего Призрака? Слышала, конечно. Он реален. И текучка у нас в основном из-за него. Хочу тебя предупредить заранее: режиссёры-постановщики у нас если не уходят, то их выносят. Вперёд ногами.