Пётр Бем - Нескучный муж

Когда Фома с Прохором вошли в концертный зал ДК, свободных мест уже не было.

Шквал аплодисментов захлёстывал зал. Поклонившись, солист сошёл со сцены, но зрители продолжали неистово аплодировать. И ему пришлось вернуться.

– Спасибо, – произнёс он в микрофон. – Большое спасибо всем вам.

– Бис! Бис! – кричал весь зал в ответ.

– Благодарю, – откликнулся солист. – А сейчас, с вашего позволения, я исполню песню, которая была написана мною незадолго до приезда к вам.

Зрители зааплодировали. Зазвучала фонограмма, и певец запел.

– Прохор, пошли ближе к сцене! Плохо слышно.

Идя по залу, Фома посматривал на счастливчиков, сидевших в мягких креслах, и думал: «Чёрт их… вот ведь одним есть, а другим – шиш под нос, и жуй всухомятку, стоя у сцены, как памятник». Но вдруг он заметил два свободных кресла в третьем ряду, рядом с девушкой. Он подошёл к ней и, наклоняя в полупоклоне голову, с лёгкой улыбкой вежливо спросил:

– Мадемуазель! Простите за беспокойство! Вы не будете возражать, если я и мой достопочтенный друг присядем рядом с вами? Обещаем вести себя прилично.

Девушка шевельнулась в кресле и удобно в нём расположилась.

– Будьте любезны! Сядьте уж! Не мешайте людям смотреть, – вознаградила она Фому за приятность его обращения и устремила взгляд на сцену.

С её позволения они заняли места. Прохор обосновался в крайнем кресле, между ним и девушкой сел Фома.

Затаив дыхание, Фома вслушивался в слова песни. Да так ничего и не понял.

В голове у него мысли бегали бестолково, как тараканы в пустой коробке. Он оценил лишь голос певца и изысканную мелодию. Недоуменное выражение разлилось по всему лицу Фомы и даже на кресло стекло. Фомы и даже на кресло стекло. «Ничего не пойму, – подумал он, кривя рот. – О чём эта песня? По радио слушаю – понимаю, а тут хоть плачь, – не пойму! То ли слова картавит, то ли дикция плохая».

Озадаченное лицо Фомы предстало перед лицом девушки.

– А вы случайно не знаете, о чём эта песня? – спросил он вежливо.

– О любви! – отозвалась она.

– Ух ты! О любви! Надо же! А почему слов не разобрать?

– Она на английском… – начала объяснять девушка.

В этот момент по каким-то причинам акустическая система зазвучала на полную мощность. И из всего, что она сказала, Фома лишь расслышал последние слова «…ты мне нравишься!»

– Это хорошо! Ты мне тоже! – пролетел над головой девушки голос Фомы, как реактивный самолёт, и унёсся к Прохору.

– У нас с ней любовь с первого взгляда! Понял?! – прокричал он, краснея, во весь голос под грохот барабанной дроби.

– Я уже догадался! – прогремел в ответ голос Прохора (о песне), под соло ревущей эл. гитары. – Слово «LOVE» на нашем – любовь.

– Вот и я говорю: …с первого взгляда. Нравлюсь… ей… Она тоже… – пронёсся над головой Прохора голос Фомы, как сверхзвуковой самолёт, и вернулся к девушке.

– Девушка…

После слова «девушка» из акустической системы звук улетел на тот свет и предстал перед престолом Всевышнего. А над залом, как из лопнувшей шаровой молнии, прогремели слова Фомы «…выходи за меня замуж!»

Шквал аплодисментов взорвал тишину. Зрители встали и дружно закричали:

– Браво! Браво! Горько! Горько!..

Девушка вскочила с места и со словами «ненормальный, идиот…» побежала к выходу. Вслед за ней, пожимая плечами, – Фома. За ним – Прохор.

Выскочив на улицу, Фома догнал девушку и спросил:

– Девушка, в чём дело? Что-то не так?

– И он ещё спрашивает: в чём дело? Я разве давала повод?..

– А ваши слова «ты мне нравишься!» Это что? Шутка?

– Это песня так называется, – пояснила девушка.

Фома почувствовал неловкость за свой некорректный поступок и извинился.

– Простите. Я не хотел обидеть. Это он во всём виноват, – и кивнул на Прохора.

Прохор опешил, но не обиделся. Быть может, внутренний голос подсказал ему, что в такой ситуации наилучший выход – валить на друга.

Девушка вдруг улыбнулась, и синие глаза её заблестели. Этот блеск и смущённый румянец на лице лишь прибавили ей очарования.