Мара Кроу - Непрошеный дар

Несмотря на поздний час, в таверне было шумно: казалось, люд расходиться и не собирался. В спертом душном воздухе стоял запах скотины, застарелого пота, медовухи и жареного мяса. Вела поставила на стол очередной кувшин и провела тыльной стороной ладони по влажному лбу. Развернулась, чтобы уйти, но запястье обхватила мозолистая мужская рука.

– Велислава, – губы растянулись в улыбке, – отчего такая грустная? Может, с нами останешься, – мужчина потянул ее на себя, положив свободную руку на девичью талию, – а потом я тебе настроение подниму?

Вела нахмурилась, бросив на него взгляд. Наверное, Деяна можно было бы назвать привлекательным: черты грубые, но не крупные, светло-русые волосы падают на лоб и скулы, щетина добавляет мужественности, глаза карие смотрят цепко, внимательно. Да, наверное, не будь он бражником, то даже может и приняла бы Вела его ухаживания настойчивые. Вела выдохнула, покачав головой, и отпрянула, выдернув руку из хватки:

– Стоит выпить, ведешь себя как животное.

Она нервно оправила платье и передник, окинула неприязненным взглядом компанию, развернулась и ушла.

– С таким характером так ничейной и останешься! – донеслось ей вслед.

Вела сердито выдохнула. Ничейная. Так у них называли девушек, которые остались без опеки, а замуж еще не вышли. Обычно вопросами замужества занимались отцы, но родителей Велы унесла хворь. Она была достаточно взрослой, чтобы никто не захотел взять на себя ее воспитание. Растили понемногу всей деревней, да только так она никому не нужной и осталась. Ни преданного, ни неземной красоты, ни умений нужных – ничего, чтобы заинтересовать для замужества. Ничейная – звучало как насмешка, и слышала она это прозвище ото всех в деревне.

Вела вошла в кухню, прислонилась к стене. Воздух здесь был еще более жаркий и спертый. Она глубоко дышала, чтобы унять злость. Не помогало.

– Да она уж, говорят, третий день даже с постели встать не может, – послышался женский голос, и Вела затаилась, – подохнет ведьма, всем легче жить станет.

– Такие, как она…

Вела вышла из укрытия, окинув взглядом двух девушек, сняла передник и, скомкав, положила на стол:

– Чем языками трепать, лучше б работать шли, – она скрестила руки на груди, – я свое на сегодня уже отработала. За троих.

Девушки состроили недовольные гримасы и, что-то пробурчав в ответ, пошли в зал. Они говорили о Ладе – старушке, которая жила на окраине поселения. Она разбиралась в травах, могла вылечить ими многие хвори, но все местные ее звали ведьмой и избегали даже близко подходить к ее дому.

Вела вышла через заднюю дверь. Ночь встретила прохладой и свежестью, и Вела глубоко вдохнула, прикрыв глаза. «Если б знала, что ей плохо, раньше б пошла», – с тоской подумала она и направилась к старушке.

В слухи она не верила. Падеж скота, неурожай, тяжелые роды у женщин, – все неприятности в деревне приписывали Ладе. На деле же она была просто таким же изгоем, как и сама Вела.

После потери родителей бабушка часто позволяла остаться с ней на ночь, подкармливала и брала с собой в лес, чтобы набрать трав и ягод. Когда Вела оставалась, Лада рассказывала истории про мавок и лешего, про домовых и прочих духов, что живут бок о бок с людьми – у старушки был талант рассказывать такие истории, и каждый раз Вела с нетерпением ждала встречи.

«Не ходила б ты ко мне, девочка, – говорила Лада, – а то того и глядишь, тоже ведьмой назовут», – но Вела ее не слушала, продолжала приходить. Однако, когда подросла, ее взяли помогать в таверне, а одиночество в родительском доме перестало пугать. Встречи с Ладой становились все реже.

Вела постучала и отворила дверь, которая отозвалась тихим скрипом. В нос ударил запах нечистот и разложения, повеяло сыростью и холодом.

– Бабушка Лада, это я, Вела, – проговорила девушка в темноту и прошла к очагу, чтобы развести огонь.

– Ох, девочка, – прошелестела старушка слабым голосом.