Лия Седая - Непокорная няня для авторитета

– А тебе особое приглашение нужно? Пошла вон вместе со всеми!

Я вжалась спиной в стену.

Что вообще за дурдом тут разворачивается?

Трое огромных накачанных в кожаных куртках мужчин ворвались в квартиру как ураган. Не слушая никаких объяснений и визгов противных теток из службы опеки. Просто вышвырнули их в подъезд и все.

А меня от истерики держало только одно – Маргошка.

Как только моя подопечная увидела их, с диким воплем «Папа!» она бросилась к самому страшному из них. И повисла на шее как обезьянка. Прижалась худеньким тельцем к этому ужасному человеку.

Это что, ее отец?

– Папа, не выгоняй Женю! – заверещала девочка. Обхватила ладошками небритые щеки мужчины. – Она меня тоже не хотела отдавать этим тетям!

– Ты кто? – мужчина подошел ближе.

Замер передо мной громадой. От него пахло …мужчиной. Я невольно съежилась от ужаса. Что-то мне подсказывает, что даже заступничество дочери ему нипочем.

– Дочь, твоя Женя глухая, что ли? – обнимая Маргошку, хмыкнул он.

Девочка замотала головой, а я возмутилась:

– Вы что себе позволяете? Кто вам вообще дал право вот так вот врываться? Даже если вы отец Маргари…

– Уткнись и не верещи! Я Аксай. Дочь, а это твоя нянька? – темно-карие глаза мазнули по мне равнодушно, даже холодно. – Хорошая? Любишь ее?

– Люблю! Пап, Женя очень хорошая!

Да ты ж моя прелесть!

Вот уж кого-кого, а Маргошку я тоже любила всем сердцем. Чудная девочка! Просто сокровище, которое осталось совсем одно.

А вот с папашей ей явно не повезло!

– Не смейте так со мной разговаривать!

Хам и грубиян!

Я просто кипела от возмущения.

– Все порешали? Прозвонись еще, чтобы проблем не было. Чтобы этих коз еще и в дом не прислали, понял? – он отдавал приказы своим громилам, совсем не обращая внимания на мои слова. Держал Маргошку одной рукой, как котенка на локте. И расхаживал по квартире прямо в ботинках, выискивал что-то. – Слышь, нянька! Вещи собери быстро. Мы уезжаем отсюда. Живо!

– К-ак? Куда? – я растерялась от неожиданности. Но от стены, наконец-то, отлепилась. – Куда вы увозите Маргариту? Ей нельзя отсюда уезжать! В опеке сказали…

– Срать я хотел на твою опеку, – равнодушно бросил он. – Вещи, сказал, собери. Моя дочь будет жить со мной. Раз ее мамашка решила двинуть кони раньше времени.

– Как вы так можете так выражаться при ребенке! – мне хотелось дать ему по бритой голове.

Ну, разве можно такое сейчас говорить, бесчувственный чурбан!

Смерть Елизаветы Павловны, моей работодательницы и мамы Маргариты, была неожиданной. Нам просто позвонили на стационарный телефон из посольства во Франции и сказали, что она скончалась в отеле, где отдыхала.

Что делать дальше – я просто не представляла.

– Бля, какая ты визгливая! – поморщился Аксай. – Можешь свой рот на замке держать? И вещи собирай в темпе, мне тут сидеть не улыбается. Дочь, игрушки брать будешь?

– Буду! А я к тебе поеду? Прям домой?

– Домой, – на мгновение суровое лицо мужчины смягчилось улыбкой. Едва заметной, так, в уголках губ. – Давай, бери, что тебе надо. Ребята отнесут в машину.

Он ссадил девочку на пол, и та юрким мышонком метнулась в детскую.

– Слушай сюда, нянька, – заставляя вновь упереться лопатками в стену, Аксай вдруг надвинулся на меня. Скользнул взглядом в вырез рубашки, и я поспешно сгребла воротничок рукой. – Лизка у французов откинулась не совсем мирным способом. И сейчас будет херова гора проблем из-за нее. Мне это не надо. Тебе надо?

Я не совсем поняла, о чем он говорит, но проблем мне точно не надо.

Никаких.

Поэтому я отрицательно покачала головой.

– Поэтому слушай и делай, что я говорю. Дочь я отсюда увезу. Нахер все эти делегации. Собери ее вещи и документы. У тебя пять минут. Поняла?

Я попыталась вначале собрать в кучку собственный мозг.

Рядом с ним соображать было сложно. От него несло такой энергией, такой звериной силой, что коленки подгибались.

Темные глаза были настолько дикими, что у меня голова закружилась.