Ирина Абрамкина - Необыкновенная история обыкновенного кота

Кота звали Фипс. Дурацкое, ничем не примечательное имя, кроме истории о том, как кот его получил. Крохотным рыжим котенком он попал в дом одной благообразной старушки, доброй, но к несчастью, страдающей аллергией на кошачью шерсть. В течение недели бабуля пыталась побороть свой недуг – ведь котенок был такой милый – и оглашала весь дом странным влажным звуком: "фипс-с-с!" Так Фипс привык к своему имени. И хотя гостеприимный дом ему пришлось покинуть путем вышвыривания за шкирку из машины племянника бывшей хозяйки, кличка прижилась.

Жизнь Фипса на городских улицах была не сладкой, но, в общем, ничего особенного. Как у всей помойной братии. В возрасте трех лет он женился на Жанин – миниатюрной белой полусиамке – и поселился в многоквартирном подвале на углу Рыбной-стрит и Бульвара Потерянных Хозяев.

Вскоре Фипсу пришлось сполна вкусить все прелести семейной жизни. Если до свадьбы малышка Жанин была милее нежных херувимчиков, то с тех пор, как понесла, превратилась в злобную фурию. День и ночь она капала Фипсу на мозги, что скоро у них будет прибавление (будто бы он сам этого не видел – из изящной фотомодели для рекламы диетических консервов его жена превратилась шарообразную стервозную домохозяйку). Порой Фипс даже подумывал о том, что слишком поспешил скреплять их хрупкие отношения узами брака. Но малыши вот-вот должны были появиться на свет. Жанин требовались какие-то витамины, да надо было еще платить за убогую каморку и с ужасом предвидеть день, когда эта метровая лачуга наполнится писком четырех, а то и семи малышей!

Оставшись без завтрака из-за очередного скандала, разъяренный кот отправился в бар "Мертвый Доберман", где Одноглазый Тимми по-прежнему не отказывался отпускать ему в кредит.

Тимми – здоровенный потрепанный жизнью ориентал – держал забегаловку в этих местах столько времени, сколько Фипс себя помнил. Поговаривали, что он замешан в грязных делишках, но в реале, котом он был добрым. Бар располагался в подворотне Дома Скорби, однако найти его было не так просто. Только знакомые и трижды проверенные коты знали эту подвальную нишу за мусорными контейнерами. Вид из низких решетчатых окон открывался преомерзительный – то и дело к воротам скорбного заведения подъезжали шикарные лимузины, пикапы и форды; из них выкарабкивались длинноногие женщины в легких одеждах, сопровождаемые плюгавыми самцами, и скрывались в недрах Дома. Оттуда они выходили, облаченные в шкуры, содранные, по меньшей мере, с пятидесяти кошек или других грызунов. От этого страшного видения хотелось напиться в стельку, так что "Мертвый Доберман" не оставался в убытке даже в дни облав.

После двух порций мятного отвара за счет заведения, здоровяк бармен улучил момент и грузно опустился на скамью рядом с Фипсом, тоскливо полоскающим усы в миске с мутной зеленоватой жижей.

"Слыхал, ты снова повздорил со своей?"

Фипс только устало отмахнулся, не желая затрагивать больную тему. Тимми придвинулся ближе и, наклонившись к самому уху Фипса, промурлыкал:

"Деньги, старик! Вот, что всегда затыкает им пасть!"

Будто бы Фипс сам этого не знал!

Беда в том, что в этом городе у него почти что не было шанса зарабатывать мало-мальски приличных денег. Конечно, в возрасте трех лет он все еще держал отличную форму, и вполне мог устроиться "домашним любимцем", но эта работа предполагала почти круглосуточную занятость, т.к. мало нашлось бы желающих приютить под своей крышей и его, и его беременную жену. А даже если и так, скорее всего, детей своих ему увидеть вообще не светило. Люди имели обыкновение разрушать кошачьи семьи с поразительной легкостью и цинизмом. Оставалось только продаться в лабораторию, обрекая себя на верную смерть. Но для этого необходимо было найти человека-посредника, да еще такого порядочного, который передаст потом деньги его жене.

Разошед во хмелю, Фипс выложил все это бармену. Однако Тимми не так мрачно смотрел на вещи, благо кое-какой житейский опыт у него имелся.