Марина Шугаева - Неевклидова геометрия

Отзывчивых людей сравню я с зеркалами.

Как жаль, что зеркала себя не видят сами!..

Чтоб ясно разглядеть себя в своих друзьях,

Вначале зеркалом предстань перед друзьями.

Омар Хайям

Гленвэр сидел, развалившись в кресле пилота, и качал нижней конечностью. Он скучал. Самое плохое, что есть в мире, – это, наверное, одиночество. Но так как звездолёт был рассчитан только на одного члена экипажа, то одиночество – участь всех пилотов дипломатической почты. Полет подходил к концу, корабль сам прекрасно справлялся с проверенным годами маршрутом. Гленвэр, хотя и называл его в компании пилотов межгалактических линий ржавым корытом, очень любил этот звездолёт и доверял его системам на все сто. Стыдно сказать, иногда он даже его одушевлял. Собственно говоря, грех было жаловаться. С учетом того, что Гленвэру с его врожденным дефектом конечностей вообще не светило пилотирование, этот корабль старой серии, повидавший на своем веку многое, почти списанный, был единственным вариантом для него работы в космосе. Да и достался он Гленвэру, можно сказать, по блату. Старый дядюшка, сделав головокружительную дипломатическую карьеру, выйдя на пенсию, пожалел племянника, похлопотал. С учетом того, что все его братья (а было их у Гленвэра семь) стали отличными пилотами межгалактических лайнеров, Гленвэр и этому кораблику был счастлив. Но это всё в прошлом. А сейчас было скучно. Так хотелось домой, на родную Колиопту. Невыносимо хотелось пообщаться с Глендой. Каждый раз перед очередным полетом, строя ему, как он выражался, "глазки", она просила его "быстренько" слетать и обещала подготовить сюрпризец. Он любил ее «сюрпризики».

Теперь оставалось ждать недолго. Сезон полетов заканчивался. Наступал период метеоритных дождей. Можно целый триместр побыть дома, отдохнуть, развлечься. Правда, он в пути несколько задержался. Это всё "корытце", так он ласково называл про себя корабль, который регулярно в пути ломался. На каждой транзитной остановке Гленвэр сам его ремонтировал, искал запчасти и сам их устанавливал. Это было непросто. Во-первых, корабль был старой серии и детали к нему были в дефиците, а во-вторых, на многих планетах сам корабль был чем-то диковинным. Гленвэру приходилось изощряться, искать точки контакта, находить понятные аборигенам аналоги и необходимые для бартера вещи или продукты. По этой причине трюмы корабля всегда содержали большое количество совершенно чудных вещей. За десять лет службы в дипломатической почте Гленвэр открыл в себе талант. Он сам стал не хуже дипломата: мог договориться с кем угодно и о чем угодно. Он, судя по всему он, сам не осознавая это, был врожденным эмпатом.

Да, он во всем походил на живое существо – этот старенький кораблик. Взглянуть хотя бы на экран монитора, отражавшего характеристику двигателя. Чередование этих зубцов так и напоминало кардиограмму. А как он вел себя на подготовке к старту: весь дрожал и вибрировал на этапе продувки кислородных систем и закачки топлива, а при старте буквально срывался в полет, как в последний раз. А когда Гленвэр чинил и латал его – скрипел так, как будто стонал. А вот мозги, то есть, искусственный интеллект, созданные по принципу нейросети, были что надо.

Очень часто корабль, не дожидаясь запроса Гленвэра, сам принимал решение о полетной траектории или маршруте. Причем, всегда это было самое экономически выверенное решение. Но если Гленвэр в силу каких-то соображений, правда, чаще всего, можно сказать, из вредности характера, не принимал этот план, звездолёт соглашался и смиренно принимал к действию план Гленвэра.

Так случилось и сейчас. Поток метеоритного дождя пересек их траекторию движения. Гленвэр даже не успел подумать о том, что все-таки с этим последним ремонтом он сильно отстал от графика полета и что противометеоритная защита – это, пожалуй, самая слабая функция в конструкции корабля, как корабль буквально влетел в поток и за считанные секунды принял решение, опередив Гленвэра. Но, видимо, "ожог" был до такой степени неожиданным и разрушительным, что корабль не раздумывая совершил мгновенный, нерасчетный гиперпрыжок куда-то в сторону, ни много ни мало – на миллионы парсек.