Анна Светлова - Не могу тебя простить

– Уважаемые пассажиры, мы приземляемся в аэропорту города Сочи. Местное время – четырнадцать часов тридцать минут. Температура воздуха за бортом – двадцать шесть градусов тепла…

Голос стюардессы звучал приглушённо, словно доносился сквозь толщу воды. Я вцепилась в подлокотники кресла так, что побелели костяшки пальцев. Самолёт коснулся взлётной полосы, и волна обжигающего жара окатила меня с головы до ног.

Восемь лет. Восемь долгих лет я не дышала этим воздухом. Притворялась, что у меня нет прошлого.

Сердце колотилось где-то в горле, а ладони покрылись испариной. И дело было вовсе не в июньской жаре, заливавшей ослепительным светом лётное поле за иллюминатором.

Я с трудом сглотнула комок в горле. Неужели я действительно вернулась?

– С вами всё в порядке? – участливо спросила соседка, пожилая женщина с добрыми лучиками морщин вокруг глаз.

– Да, просто… не люблю приземляться, – соврала я, выдавив улыбку.

Не люблю возвращаться туда, откуда сбежала с разбитым сердцем.

В зале выдачи багажа я механически выполняла привычные действия: следила за движением ленты транспортёра, выискивая свой чемодан, проверяла бирку. Делала всё что угодно, лишь бы оттянуть неизбежное – встречу с прошлым за дверями аэропорта.

Наконец, сжимая ручку чемодана, я замерла у выхода из терминала. Один шаг – и придётся встретиться с прошлым лицом к лицу.

Глубокий вдох. Ещё один. Я справлюсь. Я больше не та наивная девчонка.

Автоматические двери разъехались в стороны с тихим шипением. Горячий воздух обжёг лицо, принося с собой запахи, от которых в груди болезненно защемило. Морская соль. Цветущие липы. Раскалённый асфальт. И что-то неуловимо родное, пронзительно знакомое, чему я не могла дать названия.

Запахи юности. Запахи дома.

Я зажмурилась на мгновение, позволяя воспоминаниям накрыть меня с головой. Его смех. Его руки на моей талии. Его губы, шепчущие о любви.

Ложь. Горькая, безжалостная ложь.

– Юля! Юленька!

Мамин голос выдернул меня из омута памяти. Она стояла у ограждения, энергично размахивая руками, словно боялась, что я её не замечу в толпе встречающих. Рядом переминался с ноги на ногу отец – как всегда сдержанный, но улыбающийся уголками губ. Сердце подпрыгнуло от волнения, и я поспешила к ним, чувствуя, как предательски щиплет в глазах.

– Наконец-то! – Мама обняла меня так крепко, что стало трудно дышать. От неё пахло теплом домашней выпечки и любимыми с детства духами – всё тот же уютный аромат, навсегда впечатанный в память.

– Совсем взрослая стала. И такая красивая!

Она отстранилась, разглядывая меня с жадностью, будто пыталась впитать каждую чёрточку моего лица, каждое изменение, прошедшее за годы разлуки.

– Ну, здравствуй, дочка, – отец неловко обнял нас обеих, его колючие усы мазнули по щеке. – С возвращением.

В его голосе слышалась такая неприкрытая радость, что к горлу снова подкатил комок.

– Я ненадолго, – зачем-то напомнила я, хотя никто не спрашивал. – Только на время проекта.

Зачем я это сказала? Чтобы успокоить их или убедить саму себя?

– Конечно – конечно, – закивала мама.

Отец подхватил мой чемодан.

– Машина на стоянке. Пойдёмте, пока не растаяли на этом пекле.

Дорога из аэропорта в город казалась мучительно знакомой. Каждый поворот, каждый указатель, каждое дерево вдоль трассы – всё кричало о прошлом. Я смотрела в окно отцовской «Тойоты» (когда он успел сменить старенькую «Ладу»?) и чувствовала, как внутри нарастает необъяснимая тревога.

А что, если я встречу его? Что, если он женат? Что, если у него дети? Что я тогда почувствую? Разочарование? Боль?

– О чём задумалась? – мама повернулась с переднего сиденья, её глаза внимательно изучали моё лицо.

– О том, как всё изменилось, – соврала я, кивнув в сторону нового торгового центра.

– Да уж, города не узнать, – отозвался отец, умело маневрируя в плотном потоке машин. – Набережную всю перекопали, представляешь? Говорят, к следующему сезону будет как конфетка. Твой проект, значит?