Александр Аладушкин - Не бойся темноты

НЕЗВАНЫЙ ГОСТЬ.

(по мотивам стихотворения «Ворон» Эдгара По).

Измученный болью утраты,

Той, которую до сих пор люблю

Я задремал за своим столом

И в этот миг приснился странный сон

Будто она еще жива

Словно в бреду ее имя шепчу

Элизабет…Элизабет…Элизабет….

В камине плясало пламя огня,

А за окном выла ночь декабря.

Я предался забвению во сне,

Но стук раздался в тишине.

Кто стучится в двери мои?

Кто явился под покровом тьмы?

Полоса света пала на снег

Как во сне прошептал «Элизабет?»

Холодный ветер и хлопья снега

Не дали мне из тьмы ответа.

Двери затворил и снова стук

Кто-то прильнул к оконному стеклу?

Незнакомцу приоткрыл окно,

Но ветер распахнул настежь его.

Ворвалась тень с черным взором

И на шкафу уселся ворон.

Вестник из царства теней,

Зачем явился ты ко мне?

Измучен я, и жизни не дает

За вопросом еще вопрос.

Буду ль счастлив как тогда?

Ворон крикнул: «Никогда!»

Буду ль жить покой обретя?

Ворон крикнул: «Никогда!»

Убирайся прочь, из дома моего!

Туда откуда тебя принесло.

Незваный гость и судья

Со своим проклятым «никогда»!

Ворон сделал круг под потолком

И метнулся в черное окно.

Обронил: «Прощай навсегда»

И мертвым пал на пол я.

СТРАШНЫЙ СОН?

Я проснулся от того, что жена пихнула меня в плечо и сухо бросила:

– Вставай.

Тошнота накатила волной, когда я подошел к окну. Голова взорвалась острой болью. Такого пейзажа я не ожидал. Мир за стеклом напоминал декорации к фильму ужасов. Темно-синие, почти черные, тучи, тяжелыми шелковыми перинами покрыли все небо. Казалось, они уже готовы пролиться затяжным дождем, но что-то их сдерживало. Ни одного яркого пятна, все превратилось в серый однотонный фон, захвативший каждый уголок мира. После прошедших солнечных выходных, которые могут быть только в сентябре, это недоразумение казалось издевательством.

Потирая затылок, в надежде, что это поможет избавиться от боли, я побрел на кухню. Привычные две ложки кофе, моя обычная кружка, кипяток. Кофе казался чернее, словно кто-то специально добавил красок. Лишь легкий оттенок коричневого напоминал о том, что в моей руке – кофе. Сделав глоток, я почувствовал, что тошнота усилилась. В этот момент раздался звонок в дверь.

– Кого еще принесло в семь утра в понедельник? – пробормотал я, выливая кофе в раковину.

За дверью стояли двое полицейских в форме. Взгляд скользнул по их лицам, и меня пробил холодный пот, а череп окатил новый прилив боли. Каменные, словно высеченные из гранита, лица. Глаза – холодные, не моргающие. У одного из них из уголка рта тонкая струйка крови, заканчивалась алым пятном на подбородке. Уточнив мое имя, они вошли в квартиру.

– Одевайтесь, проедете с нами, – холодным басом произнес один, второй со струйкой крови молча кивнул.

Из ванной вышла жена в халате, из спальни появилась теща Мария Васильевна, одетая в белую льняную юбку и черный вязаный пиджак. Не знаю, почему, но её наряд показался мне абсурдным. Почему черный верх и белый низ? Что творится? Они молча смотрели на сотрудников полиции.

– Что случилось? Зачем мне ехать с вами?

Глядя на мой внешний вид (из одежды на мне были только трусы и футболка) сотрудник с кровавой струйкой все так же, холодным басом велел быстрее одеваться и следовать за ними. Жена и теща молчали, их лица ничего не выражали, будто происходящее удивляло меня одного.

– У вас кровь, вот тут, – я показал на своем лице. Мне казалось, только я вижу кровь и считаю это ненормальным.

– Издержки профессии, – изрыгнул он из себя, даже не моргнув. – Одевайтесь. Внизу ждет машина. Вы обвиняетесь в убийстве Семена Капитоновича Марша.

Мир поплыл. Казалось, эти слова опустились на голову тяжелым молотом, боль усилилась. Я почувствовал, что меня сейчас вырвет на пол.

Мария Васильевна, до того молчавшая, вдруг с гнильцой в голосе изрекла:

– Я так и думала, что этим все закончится. Сдохнешь в тюрьме! Я ведь говорила, доченька, тебе!

– Как ты мог? – гневно прошипела жена.

От всего сказанного мир, казалось, ушел из-под ног и обрушился сверху. Черт с этим обвинением и Капитоновичем. Пусть он мой начальник, и кто-то его убил, я уверен, что с этим разберутся. Но как могла жена такое сказать! Как!? Я смотрел им в глаза и не видел ничего – ни сомнений, ни поддержки. Ничего. Они верили! Мои близкие готовы были отправить меня за решётку без суда и следствия…