Грейс Гудвин - Назначенная партнёршей

Мой разум был затуманен, как будто я только что проснулась или в моём организме было слишком много алкоголя. Но туман был быстро рассеян внезапным ощущением. Я была обнажена, наклонена вперед и перекинута через что-то вроде высокой жесткой скамьи или стола. Мои груди качались подо мной с каждым мощным толчком мужского члена, входящего глубоко в меня. Разливающийся от него жар вырвал стон из моей глотки, и я закрыла глаза, наслаждаясь тем, как моя тугая киска сжималась вокруг его толстого органа. Он стоял позади меня, и я страстно желала увидеть его лицо, чтобы узнать, кто мог доставить мне такое удовольствие.

– Похоже, ей нравится, когда её трахают таким образом. Большинству не нравится, когда их наклоняют и привязывают к скамье, – раздался откуда-то сзади низкий мужской голос, но я была слишком отвлечена грубым скольжением массивного члена в меня и обратно, чтобы посмотреть в его сторону. Это не он трахал меня, так что он ничего не значил. Ничего. Только мой господин имел значение.

Господин? Откуда пришла эта мысль?

– Да, её киска невероятно тугая и влажная. Тебе нравится, когда тебя так берут, гара? – второй голос был даже более низким и раздавался позади меня, прямо за мной.

Он задал мне вопрос, но всё, что я смогла сделать, так это застонать, ведь он растянул меня невероятно широко своим членом. Меня никогда ещё не пронзал орган таких размеров. С каждым сильным шлепком его бёдер по моей заднице жар проникал глубоко в меня. Звуки этих шлепков и чавканья моей влаги, облегчающей его вход, наполнял комнату. Он встал под другим углом, и его твёрдая головка потерла что-то глубоко внутри так, что я заскулила. Его член был как оружие, инструмент, с которым я была бессильна бороться.

Как я попала сюда? Последнее, что я помнила, это как я находилась в центре обработки, на Земле.

Теперь я была перекинута через высокую скамью с четырьмя ножками; мои лодыжки были привязаны к одной ее стороне, а руки – к маленьким ручкам, прикреплённым с другой. Скамья была достаточно узкой, чтобы мои груди свисали вниз, позволяя чему-то, чего я не могла видеть, тянуть за мои соски. Сочетание боли и удовольствия было подобно электрическому току, направленному прямо на мой клитор, и у меня перехватило дух от острого ощущения. С каждым глубоким толчком мой клитор терся обо что-то твердое подо мной, что-то, что двигалось вместе со мной, когда член мужчины входил в меня. Из-за вибрации под клитором оргазм назревал, пока я не почувствовала себя бомбой замедленного действия. Пот выступил у меня на коже, и я вцепилась в скамью, как будто это было единственное, что не давало мне улететь. Я не была полностью уверена, что переживу оргазм.

– Она сжимает мой член,—прорычал мужчина, и его движения стали менее методичными, как будто он проигрывал борьбу со своей низменной потребностью трахать меня.

– Хорошо. Заставь её бурно кончить, чтобы она расслабилась и приняла твоё семя. Тебе необходимо немедленно осеменить её.

Осеменить?

Я открыла рот, чтобы спросить, о чём они говорят, но огромный член вонзался в меня, и тёплая рука легла на мой затылок, удерживая меня, хотя я и так не могла никуда уйти. Я поняла это как символический жест, показывающий, что я под его контролем и ничего не могу сделать. Я должна была закричать или начать отбиваться, но эта рука действовала как выключатель, и я оставалась совершенно неподвижной, с нетерпением ожидая следующего толчка.

Этот момент, этот мужчина… это явно было просто сном. Я никогда бы не стала трахаться на виду у других. Я никогда бы не позволила, чтобы меня связали и обездвижили таким образом. Никогда. Это не могло быть правдой. Я не могла бы позволить такое грубое обращение. Я была врачом, целительницей. Пользующейся уважением и достаточно состоятельной. Я была женщиной с определённой властью. Я никогда бы не согласилась на такое…

Словно издеваясь надо мной, он вошёл в меня с особой силой, и мощная рука больно ударила меня по голой ягодице. Жар распространился, как горячее масло, впитывающееся в мою плоть, и передался напрямую клитору. Он снова шлёпнул меня, и я стиснула зубы, чтобы сдержать крик удовольствия.