Валентина Филиппенко - Нашу маму раздраконили

* * *

Когда мама пришла с работы

Раньше, чтобы стать настоящим рыцарем, нужен был конь. Верный и сильный. А сегодня настоящий рыцарь может и на машине ездить – так сказал папа. Правда, мне пока всего девять лет, и за руль садиться рано. Поэтому у меня есть верный пылесос.

Ещё настоящий рыцарь должен соблюдать кодекс чести: быть смелым, защищать слабых, не врать. И вообще много чего хорошего делать. Я стараюсь вести себя именно так.

Но папа рассказывал, что рыцари были не только честными и смелыми, но ещё и бездомными. И мылись они от силы три раза в год – то есть почти и не мылись никогда.

Я спросил папу: это потому, что они берегли планету и экономили воду? Папа в ответ засмеялся и объяснил, что, когда по Европе разгуливали рыцари, воду не экономил никто.

Но я всё равно решил стать рыцарем! И начать со смелости, храбрости и честности. А мыться буду реже… зимой. Тогда лезть в воду не очень-то и хочется. Не мыться вообще нетрудно. Легче, чем не драться со слабыми. Об этом я сейчас расскажу.

Часы показывали без пятнадцати три зимнего дня. За окном ещё не стемнело, когда входная дверь в нашу квартиру открылась, будто её пнули. Это была мама; она чуть не сломала в замочной скважине ключ, сбросила с ног ботинки и тяжёлым шагом прошла на кухню. То ли стукнула пяткой о порожек, то ли вздохнула. Мы с Агатой, моей младшей сестрой, притаились в гостиной. (Мы и правда притаились, потому что ещё минуту назад, изображая рыцаря, я ломал пластилиновый дворец Агаты, а она верещала на весь дом и била меня подушкой.) Так вот, мама, пройдя по квартире, даже не поздоровалась с нами. И вдруг… зарычала.

Она зарычала, запыхтела, пальто на её спине порвалось, шапка свалилась с головы, посуда на столе жалобно зазвенела… Мама разбухла, ссутулилась, забулькала и… превратилась в дракона.

Тут-то мы и притихли.

В коридор мы выглянули в тот самый момент, когда раздались «бум», «бах», «р-р-р», «а-а-а» и треск огня.

Агата побежала на кухню первой. Я – за ней. А папы дома не было: он улетел в командировку и планировал вернуться только в воскресенье.

На кухне творилось что-то страшное: мама, ссутулившись по-драконьи, царапала чешуёй потолок и разбрасывала по полу банки с конфетами и зефиром. Банки, которые нам трогать не разрешалось! Она намотала на шею штору и пыхтела огнём в окно, что-то бормоча сквозь пепел и дым. Увидев нас, мама-дракон открыла форточку и выдула из носа два облака, то ли недовольно, то ли смущённо отвернувшись. На лапе, бывшей когда-то маминой ногой, сидел кот: дракон покачивал Гошу, придерживая его когтистым крылом, а тот, вцепившись в чешую, ошалело смотрел на нас. Наверное, умолял простить за все обиды и царапины и спасти.

– Мама… что с тобой случилось? – Мой голос меня подвёл, став тонким и высоким, словно палка у швабры.

А у дракона расширились ноздри, глаза налились красным, внутри него заклокотали дым и гнев. Испугавшись этих звуков, Агата попятилась в коридор и наступила мне сразу на обе ноги, потому что я стоял за её спиной и думал, что делать. Признаться, с мамой бывало всякое: она готовила полуметровый торт на день рождения нашего кролика Эдди, спала три дня подряд, не отвечая на телефонные звонки и комментарии в соцсетях, наряжалась на работу Снегурочкой и русалкой. Но драконом она ещё не бывала.

– Агата, – сказал я, – надо срочно звонить папе и вызывать пожарных.

В кухне пахло дымом, стол печально дымился.

Агата уже набрала папин номер, но тот не брал трубку. Видимо, сидел на совещании. Или бегал на беговой дорожке. Или медитировал. В общем, развивался. А нам дома было не до медитаций.

– Пожарных нельзя. Они сломают дверь, зальют всё водой и ещё сильнее её разозлят, – заметила Агата и хитренько улыбнулась. – Или заберут и увезут куда-нибудь на своей пожарной машине.

Агата была права.

Следующая страница