Дмитрий Близнюк - Нас нет, только тени в стихах
Корректор Эсмира Травина
Редактор Сергей Герасимов
© Дмитрий Близнюк, 2021
ISBN 978-5-0053-4468-7
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
* * *
лето – едкая капля канифоли
с горячего паяльника, кто-то соединяет
какие-то металлические усики в моем мозгу.
сегодня я буду думать сквозь все.
сквозь время, пространства, материю, идеи,
сквозь парк, кулиничи и зеркальную струю,
сквозь любимую женщину
с оранжевым веером.
* * *
подгнившие персики заката, ее губы со вкусом пудры,
урфинджюс деревенской тишины,
просверленный дрелью тягучего «му-у-у».
надень же свой вечерний голос,
будто все у нас хорошо – ласковый, драгоценный,
как золотая кайма на чашке из детства.
успокой.
двухметровый черный пудель смотрит в окно
или это шелковица вошла в наш дом
и уселась на диван, уперлась ветками в нас?
мы зачали друг друга, эти миры.
полуголая, в одних колготках, ты стоишь у окна,
свет выключен. эйфелева женщина,
накинь на себя мятную мантию текучих огней.
выделяемся на синеве ночи, мы —
как следы зубов на спелой сливе.
кошка тумана вылизывает тощих дрожащих котят.
мороси и деревья растворяются,
растворяются, растворяют
легким движением пера.
арфа гардин, и ты медленно перебираешь
волны, как струны. вот я и пришел.
наша связь – земная, неземная,
и сумрака сиреневый кенгуру.
и мы в сумке, обнявшись, не спим —
головастики миров. и желтая жаба луны
лопает всех…
летний дождь —
идиот неба —
сиреневый, прозрачный,
жует луковицу. прозрачные листья капель
хрустят на жестяных деснах
подоконника,
а ты смотришь из окна, прорубленного в бетоне,
на город город город —
ящерицу в ящере.
ты думаешь о ней, о жизни и о том,
как вальсируют годы
прожитые.
это танец небоскребов —
тяжелый, грандиозный, сокрушительный
человек на кухне, как корабль в бутылке,
смотрит сквозь горлышко в окно.
несуществующее плаванье,
запахи йода и соли.
вспоминает женщину,
которая никогда не была на море…
джаз-птица для Д
любимая, прости.
мой Марсель Пруст пуст.
закончилось вино, и в памяти накурено,
и рассвет – медленно седеющий Луи Армстронг —
играет блюз тьмы
на саксофоне
фона.
нашел твои
прошлогодние эсэмэски —
точно деньги в осенней куртке,
вышедшие из обихода,
листья в тумане,
бумажные корабли на бензоколонке.
ты думаешь, что ты особенная —
с волосами, распущенными посреди зимы.
но ты —
лишь красивая тюрьма для снежинок.
их загоняют, как протестующих, в автозаки
твоих ресниц,
твоих распущенных волос.
белые отщепенцы.
наши первые месяцы —
новорожденные львята,
оставленные у дверей приюта в переносном вольере.
кормим их, мутузов, молоком и собачьим кормом,
и они исподволь вырастут:
дни – в месяцы,
затем месяцы – в годы,
в львов-мародеров и самодовольных львиц:
сожрут нас, выгонят, выдавят из Колизея.
или уйдут создавать собственный прайд,
а нам оставят
едкий запах апреля.
погружаю руку в твои волосы,
как в ящик с белками: царапаются, тихо верещат,
ластятся носами, пушистыми хвостами,
а у меня в руке орешки.
миндальные ногти.
ешь мои пальцы…
и ты жадно смотришь на меня
всеми глазами,
как разломанный плод граната.
идея красоты
проступает сквозь твою кожу,
как нож сквозь муку.
ну, иди же ко мне…
двадцать лет спустя.
рассвет перышком нежно щекочет ее щеки,
бережно касается реальности,
как темечка новорожденного.
едва слышный «вкл» —
и сознание заполняет собой эфир,
и я мелодично картавлю:
доброе утро, любимая.
доброе утро, мир.
да, я все же сдал экзамен,
прошел проверку жизнью, тобой.
и солнечный луч в окне – как Лорка со шпагой.
черт побери, эта лиричность,
будто кот, который всегда на моем плече,
и нельзя не влюбиться, и нельзя не умереть.
но мы настолько любим жизнь,
что волосы шевелятся на голове.
мы вынесем все.
и всех.
***
вот Ленин юности балуется
бензином мечты,
вот подо мной колышется
столб из тысячи прочитанных книг,
прожитых людей и повзрослевших детей,
ногтей и пепла,
и я балансирую на нем, как птица
на вершине дыма.
наган для Шаганэ
мне понадобится крепкий чай.
письменный стол и бледное, как спирохета, окно.