Николай Троицкий - Наполеон Великий. Том 2. Император Наполеон

Весна 1804 г. в Париже и всей Франции прошла под знаком разнообразных (больших и малых, официальных и приватных) торжеств по случаю превращения республики в империю. Собственно, и в чиновных, и обывательских кругах речь шла о том, чтобы возвести Наполеона на французский престол, сделать гражданина первого консула государем, монархом. Вопрос о монаршем титуле – император или король – какое-то, очень недолгое, время оставался открытым.

Дело в том, что Франция за последние полтора века привыкла к пиетету перед монархом до такой степени, что эту привычку не вытравила из национального сознания даже революция. Ведь в продолжение 130 лет, с 1643 по 1774, как подметил академик Ф. Массон, во Франции правили только два короля, и оба – с одним именем: Людовик XIV и Людовик XV. «Народу могло казаться, – цитирую Массона, – что над ним более столетия царствует один и тот же монарх; он перестал быть личностью и стал просто королем. Это усиливало поклонение, народ падал ниц перед этим властелином, не подчиняющимся общим законам и как бы стоящим вне человечества, высоко, далеко, недоступно для простого смертного»[1].

В такой ситуации Ш. М. Талейран посоветовал одному из самых доверенных лиц в окружении Наполеона, генералу Л. А. Бертье, предложить первому консулу принять королевский титул. Возможно, «хромоногий бес» предвидел отказ Наполеона (причем в самой резкой форме), потому и не рискнул сам обратиться к нему с таким предложением, но на всякий случай (а вдруг согласится?) решил проверить его умонастроение, подставив вместо себя Бертье. Вот как вспоминала о реакции первого консула на предложение Бертье фрейлина Жозефины графиня Клара де Ремюза, ссылаясь на Талейрана, оказавшегося свидетелем этой сцены: «Бонапарт подносит кулак к подбородку Бертье и толкает его к стене. “Глупец! – говорит он. – Кто посоветовал вам раздражать мою печень?”»[2].

После такого казуса, естественно, никто более не предлагал первому консулу стать королем. Наполеон, разумеется, учитывал, что королевский титул вызовет отторжение у тех людей, которые вершили в стране революцию, травмирует их лучшие чувства. А такие люди в его окружении составляли абсолютное большинство. С другой стороны, титул императора привлекал его, поскольку ассоциировался с образом Карла Великого и сулил ему не только монаршие прерогативы, но и возможность вернуть Франции после тысячелетнего перерыва статус империи[3], вне всякой связи с королями Бурбонами.

Законодательные палаты – Госсовет, Трибунат, Законодательный корпус, Сенат – поняли соображения первого консула и почти единодушно согласились с ними. К 18 мая 1804 г. они подготовили новый сенатус-консульт, т. е. второе после акта 4 августа 1802 г. (о пожизненном консульстве) дополнение к Конституции 1799 г. Этот натус-консульт, который называют иногда Конституцией XII года (от провозглашения Республики в 1792 г.), принципиально не изменял, а лишь приспосабливал те же республиканские институты к новому, монархическому, строю[4]. Статья 2 гласила: «Управление Республикой поручается Императору». Здесь же был назван по имени обладатель императорского титула – Наполеон Бонапарт. Он, таким образом, становился императором Республики. Правда, круг его полномочий не был строго очерчен. Зато провозглашалось главное: «Императорское достоинство передается по наследству в прямом, естественном и законном потомстве Наполеона Бонапарта от мужчины к мужчине в порядке первородства при исключении женщин навечно». Поскольку Наполеон не имел собственных детей, законодатели специально наделили его (в статье 4-й сенатус-консульта) правом усыновлять любого из детей или внуков своих братьев.