Каролина Шторм, Ирина Брестер - Надия. Жажда моя и боль

Сегодня накрыли позже обычного. На белоснежную скатерть, выглаженную безупречно, поставили три столовых прибора, кофейник, молочник, сахарницу, блюдо с печеньем.

Я не люблю кофе. Мне больше по душе обычный травяной чай из зверобоя, тимьяна, чабреца и липового цвета. Этот запах, этот вкус – они напоминают мне о доме.

Моём доме под открытым небом.

Мой генерал сидит, закинув нога за ногу, в плетёном кресле, и курит сигару. В его руках свежий выпуск газеты, который с утра доставляет почтальон. За отдельную плату к восьми ноль-ноль. Он с важным видом читаёт её, выпуская кольца дыма прямо в гостиной, а я в это время смотрю в окно и мечтаю о птицах.

Этой ночью они особенно хорошо пели. Я не могла спать. Вышла на балкон, открыв дверь настежь. Впустила прохладный воздух в спальню. Генерал спит в пижаме и под двумя одеялами. Жалуется на холод. Наверное, это старость. Я каждый раз ему об этом говорю, но он и слушать не желает.

Его выбор.

Мне, наоборот, жарко. Я выхожу в одной сорочке с босыми ногами и с удовольствием подставляю лицо ветру. Если генерал простудится, в этом буду виновата я. Его скверный характер не позволит вести правильный образ жизни, вовремя принимать назначенное врачом лекарство и почаще отдыхать. Но я не настаиваю. Быть может, так он скорее сойдёт в могилу, и я, наконец, получу свободу. Я слишком долго о ней мечтаю, чтобы отказаться.

Наверное, это плохо – желать кому-то смерти. Особенно своему ближнему. Но этот человек, с которым я делю постель, за столько лет не стал своим. Мы всё так же чужие друг другу, и смерть одного из нас станет для другого освобождением.

Мне хочется выйти в сад, пройтись босиком по мокрой траве. Там слышно птиц ещё лучше. Там можно убежать, спрятаться – туда, где он меня не найдёт. И я свешиваюсь через перила, готовясь к прыжку, но потом сама себя останавливаю. В соседней комнате спит Даня, и ради него я не могу сейчас уйти. Генерал всё точно рассчитал. Он знает, что я никуда не денусь, пока мой сын здесь, на его территории. И я остаюсь здесь, в его роскошной резиденции, в своей золотой клетке. Я ненавижу и этот дом, и его хозяина. Я никогда не прощу его за то, что он со мной сделал. И если бы у меня в руках сейчас был бы нож, я с удовольствием вонзила бы ему в самое сердце. Если знать наверняка, что оно у него есть.

Есть люди – птицы. Певчие, перелётные. Летают по свету, собирают знания, питают себя и других. Они живут под солнцем и каждый новый день встречают радостной трелью.

Я тоже птица, но с обрезанными крыльями. Мне нельзя летать высоко. Моё место – возле хозяина. Того, кто завладел мной против воли. Он получил всё, что хотел, кроме моего сердца. И что бы ни делал генерал, оно никогда не будет ему принадлежать. Его я разделила на двоих. Одну половину отдала своему сыну, вторую – …

Вторая слишком далеко и, кажется, потеряна безвозвратно.

А птицы поют и поют. И мне хочется думать, что они делают это ради меня. Я закрываю глаза и улетаю вместе с ними. Туда, где ещё можно быть счастливой. Туда, где снова взойдёт солнце.

Моё кхаморо.

– Надия, этот генерал глаз с тебя не сводит.

Бойкая рыжеволосая Джонка (Джофранка – полное имя) толкнула меня локтем и зашептала:

– Представительный. И одет хорошо.

Мельком взглянув в его сторону, я заметила:

– У него лысина пробивается. И волос седых полно.

– Ну и что с того? Говорят, если мужчина волосы теряет, значит, оставляет их на любовном ложе.

Я фыркнула в ответ.

– Интересно, сколько лож он посетил?

– Вот сама и спросишь. Генерал в этот вечер к тебе подойдёт и заговорит первым. Я это точно знаю. Джофранка – лучшая гадалка. Любому может судьбу предсказать! – и в доказательство она подняла вверх два указательных пальца, скрестила их и поцеловала.