Эллариэль - Надежда Гардариан

Эль косится на хрустальный шар, во взгляде сквозит сомнение: а вдруг от её знания ещё какой баланс нарушится? Но любопытство перевешивает, и она даёт команду:

– Ладно, сквиррл, я готова узнать правду. Покажи ключевое событие в прошлом, первопричину, которая потянула за собой месть жреца.

Раздаётся тихий звон, и внутри сферы словно происходит перемотка к предыдущим жизненным моментам: мелькают месяцы, бегут года. Вехи разворачиваются назад клубком запутанных неопределённостей. Среди тумана вдруг прорезается более чёткая картинка, фокус которой постепенно отстраивается. Она показывает девушку и совсем юного черноволосого мужчину с орлиным, чуть крючковатым носом.

– Жрец! Это наверняка он, – в голосе Элли сквозит узнавание, – какой молодой и опрятный, не то что сейчас! О, а эта девушка мне тоже кого-то напоминает! Точно, она же как две капли воды похожа на Тин до того, как её волосы побелели! Неужели её мама?

Продолжая наблюдение, Эль немного витает в своих мыслях, но в какой-то момент погружается в беседу глубже и, уже не отрываясь, таращится на эту парочку.

– Я брошу к твоим ногам весь Мир! – низкий голос звучит пафосно и неприятно..

– Мне не нужен Мир, я не жадная, – устало отвечает она.

– Соберу все драгоценности и артефакты…

Тщетные попытки соблазнить собеседницу материальными благами разбиваются о её возражения:

– Да пойми же, я не могу быть с тобой. Я не чувствую тонкой связи, не слышу тебя душой, ты не мой суженый.

– Кто он? – рычит юный Кардориан. – Арри скажи мне, кто этот смертник? Не верю, что ты бы отказалась от самоцветов добровольно, ты же дракон!

– У меня никого нет, но и твоей я не буду, пыль бахвальства оседает сейчас на твоё чело. Ты погубишь Мир своими играми с первородной Тьмой. А я не хочу в этом участвовать. Прощай.

И пока от бессилия молодой ещё Жрец трясётся всем телом и впечатывает кулак в ствол векового древа, красавица незаметно входит в портал. И тот быстро схлопывается.

– Прощай, Кар, – чуть слышно шепчет Арринарра. – Я никогда не смогу быть с тобой на одной стороне.

У Элли расширяются глаза, а брови взлетают от удивления. Он любил её? Вот почему его рана звучит гниющей, спрятанной болью. Кардориан в этот момент кричит от разрывающего его гнева, его словно режут на части: он не готов отпустить эту девушку, он уверен, что она должна быть его. А для этого ему нужно стать ещё могущественнее.

Эль наблюдает за тем, как он устремляется в Храм и призывает отца:

– Я согласен на единение с Тьмой. Я хочу стать сильнее.

Кардос крайне рад его решению:

– Сын, я верил в то, что ты сделаешь правильный выбор. Эмоции лишь мешают твоему спокойному существованию, будоражат твой ум. А после слияния они тебя уже не побеспокоят. – «Какое-то время», – мысленно добавляет он.

Ритуал единения наша златовласка смотрит в пол глаза. Чтобы не слишком сострадать вестнику Бога Тьмы. Это было бы уже слишком. И всё же, всё же, теперь стало гораздо понятнее, что им двигает сейчас и почему он спровоцировал войну. В его сердце образовался вакуум. А свято место пусто не бывает!

Элли шумно выдыхает и сожалеет о том, что поделиться этим ни с кем нельзя. Ну, разве что с любимым? Слишком невыносимая ноша – знать это в одиночку. И она решает направиться к их озеру, чтобы отпустить через звучание внезапное сочувствие и призвать голосом своего дорогого со-творца: сообщить, что происходит в их Мире.

Она благодарит сферу, и та схлопывается в ничто. Сама же демиург делает шаг в световой портал.

***

Тинарра

– Я люблю зельеваренье,

Вот и все стихотворенье!

Шутливый стишок никак не шёл у меня из головы, и я бубнила его себе под нос. Валарра уже тихонько смеялась над прилипчивой фразой и моей рассеянностью, так как я повторяла его уже в двадцатый раз, но маэстро Иллириниэль пока этого не услышал. Пора завязывать, а то наколдую сейчас себе вместо правильного зелья какую-нибудь ерунду. Ещё и гнева эльфа огребу.