Евгений Базаров - На пороге бессмертия

Новосибирск 1993 год. Весна

– Куда теперь сворачивать? – спросил сидящий за рулем джипа, Гудок, подъезжая к очередному перекрестку.

– Блин, Гудок, ты же утром сюда уже приезжал, у тебя память, как у кильки, направо сворачивай, – показал рукой на свёрток, сидящий рядом на пассажирском сиденье, Кроха. – Вон там видишь, ворота цеха открыты. А вон и Ржавый уже нам, руками машет, – кивнул Кроха, на стоящего в створках ворот, парня.

– Ну вы чё так долго-то, там баба эта уже обделалась от страха, а вас всё нет и нет, – накинулся на Гудка, Ржавый.

– Да не обделалась она, это у неё воды отошли, она же брюхатая, ещё родит нам тут, чего доброго. Давайте быстрее с этим делом заканчивать, – подошёл к машине Вова Печень.

– А где шеф? – спросил Ржавый.

– Вон он, сзади едет, клиента в багажнике везёт, – показал на чёрный Шевроле Тахо, Кроха.

В ворота цеха заброшенного, полуразрушенного бетонного завода, тихо шурша, по валявшимся на полу кускам штукатурки и щебня, шинами, въехал чёрный, с наглухо тонированными стёклами, Шевроле Тахо.

Джип остановился посередине цеха и из него вылез здоровый парень с массивной золотой цепью с крестом, поверх свитера.

– Баба где? – спросил он у подбежавших к нему парней.

– Да вон она, у стенки скотчем к столбу примотанная стоит.

У стены основательно обмотанная скотчем стояла беременная молодая женщина, глаза и рот её были так же замотаны скотчем.

– Она хоть живая? – недовольно поинтересовался, шеф.

– Да ты че, Зыбарь, мы ж не дебилы. Живая конечно, – Вова Печень подошёл к женщине и ткнул ей пальцем в живот. Женщина дернулась и застонала.

– Она что, беременная что ли? – удивился Зыбарь.

– Ну да, а чё? Какая разница-то? – ухмыльнулся Ржавый. – Мы ж на ней, не жениться собираемся.

– Ну вы и придурки, – Зыбарь отвернулся от женщины и кивнул на свою машину. – Доставайте клиента и поставьте его напротив этой бабы.

Парни открыли багажник и выволокли из него мужчину с мешком на голове.

– Руки ему освободите, – распорядился Зыбарь.

Парни освободили пленнику руки и не снимая с головы мешок, повернули его лицом к стене.

Зыбарь надел на руки резиновые перчатки вытащил из сумки пистолет и сняв его с предохранителя, сунул в руку мужчине.

– Прямо перед тобой цель, попадёшь с трёх выстрелов и свободен, как птица в полёте. К ночи уже дома будешь, у тебя же вроде жена есть, заждалась поди тебя.

– А если я не стану стрелять? – раздался из мешка голос пленника.

– Ну тогда мы и жену твою сюда привезём, – сказал Зыбарь.

Мужчина поднял руку с пистолетом и выстрелил.

– Ещё стреляй, не жалей патроны! – закричал Зыбарь.

Мужчина выстрелил ещё два раза и патроны в обойме закончились.

– Ладно, хватит с тебя, ишь разошёлся, – засмеялся Зыбарь и забрав из рук мужчины пистолет, сунул его в целлофановый пакет и положил в сумку.

– Всё пацаны, поехали, – махнул своим парням Зыбарь, садясь в машину.

– А этот? – недоуменно покосился на продолжавшегося стоять посреди цеха мужчину, Ржавый.

– А этот, свободен. Я ж ему обещал, что он к ночи уже дома будет свою бабу тискать. Размотается и пойдёт домой.

Чилингаров прислушался и убедившись, что рядом никого не осталось, осторожно стянул с головы мешок и осмотрелся.

В полуразрушенном цеху какого-то предприятия, где он сейчас находился, стоял полумрак.

Нагнувшись, Чилингаров освободил от скотча ноги и пошёл посмотреть, во что его заставили стрелять захватившие его бандиты. Надо признать, что взяли они его грамотно, ударили сзади электрошоком, натянули на голову мешок, связали и сунули в багажник. Сделали всё это быстро так, что их лиц он не разглядел.

– Настя? – прохрипел Чилингаров. Горло перехватил спазм и голос сразу куда-то пропал.

У стены, опустив на окровавленную грудь голову, стояла его беременная жена, Настя.

Две выпущенные из пистолета пули попали ей в живот, а третья, прямо в сердце.

Чилингаров срывая с рук и с губ кожу, рвал руками и зубами скотч, которым Настя была примотана к столбу. Потом на него что-то нашло, он подхватил кусок валяющейся на бетонном полу арматуры и с ревом, бросился к выходу из цеха.