Виктор Балдоржиев - На дне океана. Переводы. Стихотворения
Переводчик Виктор Балдоржиев
Редактор Виктор Балдоржиев
© Виктор Балдоржиев, перевод, 2018
ISBN 978-5-4493-3940-9
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
На дне океана. Переводы
(1993—1996)
Скажу честно: я был вынужден заняться переводами авторов монголоязычной литературы по причине того, что не находил достойных переводов. Полагаю, что и мои переводы не столь совершенны, как хотелось бы взыскательным читателям.
В этой же книге публикую свои стихотворения 1997 года под общим названием «На дне океана».
Варианты переводов калмыцких народных песен
«Вот за нами и сопки Хангая…»1
Вот за нами и сопки Хангая
Золотятся, синеют, вдали.
Степь в пыли, и идем мы до края,
До заветной земли…
Как бальзам оживит вода Волги,
Впереди – голубой окоем.
Пусть судьба будет верной и долгой,
Все живыми дойдем…
Как здесь сердцу легко и свободно,
И мы воздух сандаловый пьем!
Раз надежной судьбе так угодно —
Все живыми дойдем…
Нас изюбрь седой и голодный
Провожает, трубит и ревет,
И седая старуха без рода
Вслед за нами бредет…
«Когда покидал я родимый свой дом…»2
Когда покидал я родимый свой дом,
Вдруг вспыхнули яркие звезды вдали.
Хоть вспыхнули яркие звезды вдали,
Но сердце тоскует о доме своем…
Когда расставался с любимой своей,
Сверкнула звезда золотая вдали…
А нам далеко до австрийской земли.
Горит Кол-звезда3 над любимой моей!
Оставил давно я стоянку и дом,
А звезды все гаснут и гаснут вдали.
Но вот и окраины русской земли.
А сердце тоскует о доме своем.
Высокие горы в далеком краю,
Туманы и тучи клубятся меж них.
Я вспомнил дурбэтов, торгутов своих,
Мою колыбель и отчизну мою…
Все падает, падает мутный туман,
И тучи сквозь тучи, чернея, плывут.
Я вспомнил, как бился мой предок, торгут,
И войны великие, как океан…
А кони храпят, закусив удила,
Копытами бьют, и звенят стремена.
И враг нам не страшен, и смерть не страшна!
Вот сабли сверкнули, и – лава пошла!..
«Может быть, я буду ездить на кизиловом гнедом…»4
Может быть, я буду ездить на кизиловом гнедом,
На войне японской, может, мне придется воевать.
У Панчуркина5 возьму я наилучшего коня,
А потом я в Павлочине6 на нем буду гарцевать.
Из бутылки синеватой выпить что ли водки мне,
Кровь и кость разгорячу я, и волнуясь, и спеша.
На войну уходит тело, не волнуюсь я о нем, —
Только маму вспоминая, настрадается душа…
Что мне делать? В табуне ли самых диких усмирить,
Или вас мне, старших братьев, уважительно почтить?
Выбрать мне четвероногих и как раньше усмирять,
Или вас мне, младших братьев, на прощание ласкать?
«На высокую черную гору…»
На высокую черную гору
В день пришлось мне три раза шагать.
И когда в день три раза взбирался,
Вспоминалась покойная мать.
Но когда я достиг до вершины
И стал черную юрту искать,
На вопрос мой ответил прохожий,
Что на летник уехала мать…
«Закури свой привычный табак…»
Закури свой привычный табак
И любимую вспомни свою,
Чай привычный попей. Или так
Отдохни. Я постель застелю…
А чужая земля холодна!
Скакуна зауздай, оседлай…
Есть у каждого слова цена,
Только слушай и молча вбирай.
«Там в дремучих и черных чащобах…»
Там в дремучих и черных чащобах
Снова беркуты собрались…
Почему из очей твоих темных
Слезы светлые пролились?
«Я, как горный поток, отпускаю…»
Я, как горный поток, отпускаю
Удалого коня своего,
И все думы свои доверяю
Нареченной своей…
И, как реку степную, пускаю
Я гнедого коня своего.
Свои тайны любимой вверяю,
Говорю только ей!
Переводы сделаны ночью на 5 мая 1996 года.
«Ты на тонком кисете моем…»
Ты на тонком кисете моем
Вышивала мне имя свое…
Я живу, твое имя храня,
И тепло на душе у меня.
Голубая росинка цветка
Покатилась, искрясь, с лепестка.
Я живу, ясный взгляд твой храня,
И на сердце тепло у меня.
Ах, кисет мой, кисет дорогой,
Буквы четкие всюду со мной.
Как подруга моя хороша,
Как чиста и невинна душа…
«На широком степном половодье…»
На широком степном половодье
Будут птицы вовсю щебетать.
По желанию нежных невесток
От души будем ночью гулять.
Золотая каемка у чаши,