Дмитрий Финоженок - Мукури-Кокури. Путевые заметки о Фукуоке

Корректор Ольга Рыбина

Дизайнер обложки Мария Ведищева

© Дмитрий Финоженок, 2025

© Мария Ведищева, дизайн обложки, 2025

ISBN 978-5-0067-2647-5

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Великий путь начинается с весеннего ветра.

Мацуо Басё

Я живу в Чите, на самом краю Амурской литосферной плиты.

Она плывёт на восток, по пять миллиметров в год, увозя с собой всё: сопки, степи, железную дорогу – и города. Это незаметно, но мы дрейфуем. Медленно, неуклонно, как лёд на весенней реке.

На противоположной стороне этой плиты – Фукуока, остров Кюсю. Далёкий край, но тот же фундамент. И тот же часовой пояс.

Между Читой и Кюсю – тысячи километров. Там – иные ветра, другие звери и птицы. Там живут другие люди: их учебники истории отличаются от наших уже в главах про неолит. Когда у нас только начинает таять снег, у них созревают апельсины.

Далеко-далеко на западе, в Байкальской рифтовой зоне, земля расходится и рождается новый океан. Но я не переживаю.

Во времена динозавров в Забайкальском крае уже было море. Был берег. Листья гинкго кружили в воздухе и медленно падали на землю. Отпечаток одного из них я нашёл на глине, обожжённой древним пожаром.

А теперь моря нет. Но плита осталась. Она – моя. И скоро я увижу другой её край.

Давным-давно, до реконструкции, местом встречи на привокзальной площади была статуя гейши. В чёрном кимоно из хаката-ори, с моном своего дома, застывшая в плавном танце под тягучие звуки сямисэна.

Немая свидетельница тысяч встреч и расставаний.

Теперь она всего лишь одна из скульптур у западного выхода станции. Спрятанная в листве деревьев. Почти невидимая.

Рядом – статуя самурая с огромной чашей в одной руке и копьём в другой. Это местная знаменитость, Мори Томонобу, воин княжества Курода, сумевший перепить самого известного пьяницу страны – даймё Хиросимы. В награду он получил Нихон-го, одно из трёх величайших копий Японии, когда-то принадлежавшее Тоётоми Хидэёси, второму объединителю страны.

До сих пор песню об этом поют на праздничных застольях и в караоке:

Старая добрая Япония. У каждого она своя. У бункадзинов, готовых обсуждать с тобой особенности цветовой гармонии кимоно периода Хэйан, – одна. У сараримэнов, что после долгого рабочего дня под пиво с якитори поют в караоке, – другая. В этом городе есть место всем.

Я стою у большого экрана рядом с эскалатором. Прямо перед непрерывным потоком рекламы: бьющей по глазам, приковывающей твоё внимание – и при этом абсолютно беззвучной.

«Kitte Hakata… Нам девять лет… Успейте на наш юбилей… Особое меню… Шанс выиграть 600 йен… Наш аккаунт в Line…»

«С 25 апреля на восьмом этаже выставка, посвящённая аниме-сериалу „Монолог аптекаря“… Только у нас эскизы героев, фотозоны, розыгрыш карточек…»

Картинки вспыхивают – одна за одной. В полной тишине.

Вокзал – место пересечения множества транспортных потоков. Кто-то спешит на автобус, кто-то – в метро, кто-то – на синкансэн. Поток людей не останавливается ни на минуту. Сотни тысяч каждый день. И здание под стать этому: десять этажей вверх, пять вниз. Оно с удовольствием добавило бы себе ещё несколько этажей, но рядом аэропорт. Никому нельзя быть выше 52 метров.

Но здесь и так можно заблудиться. Торговые центры, офисы, сотни кафе, бесконечная сеть коридоров и тупиков.

Честно говоря, японские вокзалы пугают меня. Моего воображения не хватает, чтобы удержать в голове весь этот трёхмерный лабиринт. «Поднимитесь по эскалатору, пройдите десять метров на север, спуститесь вниз, дальше десять метров на юг», – говорю себе, глядя в Google Maps. Выглядит, как замкнутый маршрут, но он не возвращает меня в начальную точку. Это новое место. Будто я прошёл сквозь портал.

Я вглядываюсь в лица. Ни следа растерянности. Люди движутся уверенно, точно зная, куда идут. А я снова и снова застреваю на перекрёстках, не понимая, где свернул не туда.