Яна Мелевич - Моя любовь навсегда

Сорванный кран выплюнул поток ледяной воды прямо в лицо удивленного Антона.

Поверженный в бою смеситель жаждал отмщения за пренебрежительное отношение к сантехнике и теперь заливал ромбический рисунок напольной плитки.

Плевать ему было на писк системы «Умный дом», ругань хозяина, громкие маты. Вместе с гудящими, изрядно проржавевшими трубами прибор вознамерился затопить не только однокомнатную квартиру Антона, но и всех его соседей этажами ниже.

— Протечка! Протечка! — вопили динамики голосом Базика.

Искусственный интеллект добивался отключения подачи воды, но терпел полное поражение. Побороть упрямство тридцатилетней сантехники оказалось сложнее, чем думал компьютер. Многочисленные анализы и математические вычисления спасовали перед безжалостным временем, которое лишило его человеческого проживания на съемной жилплощади.

— Зачем ты кран дергал, умник? — поинтересовалась младшая сестра Антона, Настя, забравшись на тумбочку в коридоре с ногами.

Дешевый экопластик из «Икеа» с тихим скрипом пыхтел, держал ее вес и изредка постанывал от смены положения. Настя устраивалась с комфортом, а вот тумбочка страдала. Все-таки подобная мебель рассчитывалась на несколько пар обуви да брошенную связку ключей, а не будущую мать. Пусть и на втором месяце беременности.

— Слезь, — прищурился Марк и недовольно покосился на ободранный пластиковый бок. — Свалишься же.

— Да ладно, чего ей будет.

— Настя, — Марк навис над женой, как питон над будущей жертвой. Еще немного, и зашипел бы вслух, однако сдержался.

Оранжевый кончик моркови оказался между жемчужных зубов, и Настя осторожно слезла с многострадальной тумбочки. Она хрустнула овощем, прожевала, затем для наглядности погладила выбеленную гладкую поверхность.

Несколько долгих секунд супруги смотрели друг на друга в борьбе за власть. Первой сдалась Настя. Опустила карий взор и тяжело вздохнула. Все равно бы в споре победил Марк, поскольку спор из-за чужой тумбочки — дело глупое.

— Тиран, — проворчала она и в два укуса добралась до середины корнеплода.

— Жуй и молчи, пока я восстанавливаю душевное равновесие. Твой брат затопил нашу квартиру, — беззлобно огрызнулся Марк. — Куда мы теперь отселим будущих детей?

— К моему папе?

— Может, ваша сладкая парочка прервется на минутку? У меня здесь реальная проблема! — рявкнул из-за ванной комнаты Антон.

Растрепанная, высветленная краской макушка показалась из-за двери. Супруги посмотрели сначала на разозленного Антона, потом на мигающий датчик справа от дверного проема. Цифры сменяла картинка с перечеркнутым краном, и система вновь выдала:

— Протечка! Протечка! Перегрузка системы!

Вода перебралась через порог, щедро заливала обшарпанный паркет. В прошлом косметический ремонт постепенно рос в цене, а плата за аренду раздувалась до размеров приличной студии в центре Москвы. Пока Антон мрачнел от мысли о будущих долгах перед мужем сестры, Марк добрел и светился от непрерывного удовольствия. Страдания шурина явно продлевали ему жизнь на десяток лет.

— Я за твою косячную систему ничего платить не буду! — решительно уперся Антон. — Ты специально это сделал!

Он встал в агрессивную позу: руки в бока, и мокрая футболка натянулась на широких плечах. Выцветавшая надпись почти слилась с застиранным черным цветом ткани, но Марк все равно прочел решительный посыл в места не столь отдаленные. Те самые, на которых люди сидят.

— Ты здесь живешь, потому что моя принцесса волновалась. Так? — поинтересовался Марк, и Антон моментально скис.

— Так, — ладонь нервно пригладила окрашенные пряди. — Но все равно…

— Вот и не беси меня, Канарейкин. Терпение — моя высшая добродетель, однако ты делаешь все, чтобы я от нее отказался, — пафосно заявил Марк.

Рядом негромко хохотнула Настя.

— Это когда ты у меня терпеливым стал? — со смехом поинтересовалась она, игнорируя синие молнии недовольства в быстром взгляде.