Яцек Пекара - Молот ведьм

* * *

Облекитесь во всеоружие Божие, чтобы вам можно было стать против козней дьявольских. Станьте к битве, препоясавши чресла ваши в истину и облекшись в броню справедливости, и обувши ноги в готовность благовествовать[1].
Св. Павел. Послание к Ефесянам (6:11, 6:14–15)

Сады памяти

И многие лжепророки восстанут, и прельстят многих.
Евангелие от Матфея (24:11)

Имя мое – Мордимер Маддердин, и я – инквизитор Его Преосвященства епископа Хез-хезрона. Я добродетельный, честный, исполненный смирения и страха Божия человек, который нашел свое призванье в утешении грешников и в том, чтобы направлять их на путь, проторенный Господом Всемогущим, Ангелами и Святой Церковью…

Пиши я воспоминания, именно так бы и начал. Но я не пишу воспоминаний и не думаю, что когда-нибудь начну. И не только потому, что в душе и разуме человека всегда сыщутся места, куда заглядывать вовек не стоит, но и потому, что труд мой – обычен и приземлен. Я лишь один из сонма работников нашей Святой Матери Церкви. Слуга Божий. И подвиг, который я совершаю в своей жизни чаще всего, – борьба с клопами и вшами в корчме «Под Быком и Жеребчиком», где я живу, благодаря милости владельца, ветерана Шенгена. А мы – те, кто пережил шенгенскую резню, – имеем обычай держаться вместе и помогать друг другу, пусть бы и разнились один от другого профессией, происхождением или достатком.

В тот день я почивал на втором этаже гостиницы и вслушивался в стон ветра за окном. Лето уходило, начинались первые холодные, дождливые дни. И было это хорошо, ибо теперь смрад сточных канав – в том числе самой большой из них, что зачем-то звалась здесь рекой, – становился почти терпимым. А ведь ваш нижайший слуга имеет необычайно тонкое обоняние: запах гниющих останков и нечистот ввергает меня в отвращение.

Я как раз раздумывал над собственным утонченным чувством прекрасного, когда услыхал шаги на лестнице. Самая расшатанная ступенька отчаянно скрипнула, а я приподнялся на локтях и взглянул на дверь. Раздался негромкий стук.

– Войдите, – сказал я, и дверь приоткрылась.

На пороге я увидел женщину, закутанную в темный шерстяной платок. Лицо ее было под цвет платка, а длинный кривой нос заставлял вспомнить ведьм с гравюр, изображавших шабаш.

Ах, насколько же ложны такие представления, милые мои. Вы поразились бы, узнав, сколь красивые и благородные женщины предаются дьяволу. Да и что бы ему охотиться меж высохших, отцветших девиц навроде той, что явилась ко мне в комнату? Известно ведь: дьяволу больше по нраву красотки-молодухи со свежими щечками и торчащими грудками. А у этой женщины красивыми были разве что зеленоватые глаза, но при том обладала она пристальным птичьим взглядом.

– Мастер Маддердин, – сказала, склоняя голову. – Захотите ли вы меня принять?

– Прошу, – ответил я и указал на табурет, а она присела на краешек. – Чем могу служить?

– Мое имя Верма Риксдорф, благородный мастер, и я – вдова купца зерном Амандуса Риксдорфа, прозванного Жилой.

– Он был настолько прижимистым? – пошутил я.

– Нет, господин. – Я подметил, что на ее щеках появился румянец. – Его называли так совсем по другой причине…

Хотел спросить, по какой же именно, но вдруг понял и рассмеялся.

– Ах, да, – сказал я, и она покраснела еще сильнее. – Слушаю, Верма. С каким делом ты пришла ко мне?

– Мне нужна помощь. – Она подняла взгляд и твердо посмотрела мне в лицо. – Помощь кого-то достаточно важного, бесстрашного и готового к путешествию.

– Будь я важным, не обитал бы в этой гостинице. Путешествие во время осенних дождей мне тоже не по нраву, а что до бесстрашия, то денно и нощно дрожу я в страхе перед Господом. Не повезло тебе, Верма. До свидания.

– Но господин, – я услышал в ее голосе беспокойство. – Мне рекомендовали тебя друзья друзей. Говорили, что ты человек, сила которого сравнима лишь с твоей же решительностью, и что нет равных тебе в преследовании дьявола и его приспешников.

Следующая страница