Илья Фриз - Могильные ягоды

Разбитый асфальт под слоями пыли, толстые голуби нагло оккупируют всё дворовое пространство – эту картину Никита устал смотреть ежегодно все сезоны подряд. Здесь ничего не меняется, только гниль и ржавчина проступают всё больше на грустной детской площадке.

"Когда глупые бабки перестанут кормить этих птиц?" – часто думал парень, но это вопрос без ответа, ведь бабки будут всегда, а вот прелестная соседка с четвёртого этажа, которая плавно возвращается домой – картина очень даже проходящая, поэтому Никита сосредоточился на ней.

Девушка определённо ему нравилась, но не то что подойти, даже взгляда прямого выдержать с ней он не мог. Хотя ведь будет даже постарше… Но не время сейчас думать о девушках, как твердит мать еще с сентября, уже май – скоро период экзаменов, которыми учителя стращают последние несколько лет. Именно на них сейчас надо сосредоточиться, но Никита просто глядит в окно и не хочет думать о чем-либо мало-мальски серьёзном. И только скрежет замочной скважины в перерывах между глухими ударами в дверь заставили школьника покинуть свой смотровой пост: надо отпереть матери неисчислимо старую дверь в их скромную двушку на окраине пыльного провинциального города.

Их только двое осталось теперь: отец никогда не вернётся. Он здесь, в этом городе, только теперь отдыхает в могиле. Бригада первоклассных пожарных выехала на очередной вызов. Нелегалы, обосновавшиеся в бараке, перегрузили проводку и дом вспыхнул, как спичка. Множество перепуганных людей было заперто в том горящем сарае. Спасли почти всех, но останки двух жителей и одного пожарного смешались вместе со сгоревшей постройкой, став одним большим пепелищем.

Карьера Светланы закончилась, не начавшись. У медсестер её как таковой и не существует. Но после смерти мужа неблагодарная работа стала адовой каторгой: пришлось брать дополнительные рабочие смены, вызовы на дом, практиковать замещение отсутствующих коллег по рабовладельческой ставке.

Никита быстро, как он однажды сказал матери, "врубился в ситуацию" и пообещал не усложнять ей жизнь, попытаться нормально учиться. Необдуманных поступков в жизни подростка действительно стало меньше, но последний учебный год в школе стал для него собственным персональным мучением. Сам учебный процесс нельзя назвать сложным, все-таки десять лет варишься в одном контексте… Но нынче сверстники строят отношения и думают о дальнейшей учебе, первой работе. Никита же думал о другом: как резко оборвалась жизнь отца, как тяжело приходится матери. Вместо подготовки к выпускным экзаменам парень искал подработку хотя бы на лето. И ещё эта недосягаемая соседка…

– Ты мог еще дольше с дверью тянуть, тяжело же мне! – крикнула с порога уставшая мать.

Сын молча взял пакеты и пошел разгружать. Теперь назвать их питание разнообразным никак нельзя, но и на крупах с овощами можно прожить. Так ли люди в худших временах выживали?

– Как день, мам? – спросил Никита, закончив с продуктами.

– У нас опять одна женщина уволилась! Видите ли очень напряжённый график, тьфу! Мягкотелые молодые бабы ничего не могут, гнуться под нагрузкой, как пластилиновые! Поэтому завтра мне ОПЯТЬ на работу и на полный день… В дежурный кабинет, в выходной, да еще и по обычной ставке! Ха! Так все с этой проклятой работы разбегутся!

– Значит завтра с утра опять уходишь? – робко вклинился сын в гневный поток матери.

– И еду сам себе будешь готовить, – кивнула мать, – и мне на вечер оставь.

– Хорошо.

– Вообще-то у нас завтра были совсем другие планы, – помолчав, добавила Светлана.

– Кладбище?

– Давно там уже не прибирались – неправильно это! – расстроенно проговорила мать.

– Давай я один схожу? – предложил Никита, ободренный возможностью отвлечься от грядущей учебной пытки.

Сначала Светлана отмахнулась от этой идеи, но ведь сын уже совсем большой. Что с ним могут сделать несколько бездомных пьяниц и цыганок на аллеях кладбища? И не с такими в центре города приходилось сталкиваться. Да поди еще и не будет никого, если он пораньше придёт…