Таня Винк - Мое второе Я

Глава 1

В ваш дом когда-нибудь врывались незнакомые люди в масках и с обрезами? На пол вниз лицом лечь не приказывали? Не угрожали убить вас и вашу семью? Нет? Что ж, тогда все отлично, тогда вы – счастливый человек. Потому что после такого ваше счастье и все с ним связанное – а связано все самое дорогое – испугаются и забьются в самый маленький уголок вашей души, а освободившееся место займет буро-желтый слизкий страх. Он вцепится в вас как пиявка. Эту пиявку вы не сбросите, даже не пытайтесь, вы и глазом не моргнете, а она уже внутри вас, в мозгах, в мышцах, в печени. И в глазах. А у страха глаза сами знаете какие… Прежним вы уже не станете, не надейтесь, и на мир отныне будете смотреть по-другому. Потому что даже когда страх уйдет, те глаза, охваченные им, останутся…

Почему страх буро-желтый? А черт его знает! Таким он показался Зойке между ударом в ухо увесистым кулаком размером с кувалду и диким ревом мужа, из которого она поняла, что если они еще раз хоть пальцем ее тронут, то Саша достанет их даже с того света. Один из нападавших с силой пнул Сашу под ребра носком ботинка на толстой подошве – с гортанным «гых!» муж извернулся и подтянул колени к животу как можно плотнее – насколько был в состоянии, лежа на полу вниз лицом cо связанными за спиной руками.

Зойка не успела собрать разлетевшиеся от удара мысли, как ее схватили за волосы, стянутые на затылке резинкой, и снова поставили.

– Где деньги?! – злобное рычание оглушило пульсирующее от боли ухо.

Резкий мускусный запах окончательно вернул ее в реальность – эта скотина вылила на себя Сашкины духи, но на нем они не пахли, на нем они воняли. Впрочем, сейчас он – хозяин. Он – властитель их жизней. Козел! Вонючка!

Вместе с реальностью вернулась трезвость мысли, и сердце утешительно екнуло – Таня у дедушки! Но успокоилась она ненадолго, все снова поглотил страх, и Зойку накрыло ощущение, что в желудке образовалась глыба колючего льда. Глыба эта медленно тает, и капли ледяной воды так же медленно попадают в кровь. Зойку начинает трясти от холода. Она хочет крикнуть: «Я все отдам, только не трогайте мужа!» – но не может: голосовые связки парализовало. И всю ее парализовало. И нет в ней ни костей, ни мышц, ни суставов, ни крови, а только страх. Уже не буро-желтый, а бело-голубой, и в ушах звенит так, что и думать больно, и языком больно шевелить, но отвечать надо. Она открывает рот, но вместо слов из горла выскакивают одни хрипы.

– Эй ты, глаза не закатывай! – Вонючка больно дергает за волосы и тянет вверх и назад. Зойка вскрикивает и, мелко перебирая ногами, становится на цыпочки.

– Отпустите ее! – Саша бьется на полу, как рыба, выброшенная на берег. – Оставьте мою жену в покое!

И снова получает удар по ребрам.

Он скрипит зубами, дергает головой:

– Деньги в сейфе… Зоя, отдай все…

Хвост отпускают, и долю секунды Зойке кажется, что голова не станет на место, а упадет на пол и, подпрыгивая, с глухим стуком покатится к Саше. Она обхватывает голову руками, и звон в ушах спускается с высокой ноты на среднюю. Она боязливо косится на рот-щель уродливой силиконовой морды, которую позже майор УБОП Денис Ильич назовет «маской убийцы», а потом на мужа, лежащего возле столика с хрустальными флаконами, наполненными коньяками, виски и вином.

– Где деньги, сука?! Говори! – снова хватают ее за волосы.

– В сейфе! – вылетает из Зойкиного горла. – В спальне… прошу вас… – Извиваясь, она перетаптывается на носочках и старается не шевелить головой. – Сашу не трогайте… Мы все отдадим… Пожалуйста…

Острая, внезапная боль простреливает правый висок, и Зою трясет еще сильнее.

– Конечно отдашь! – снова гаркают в ухо и хвост отпускают. – Давай вперед! Где спальня?

Следующая страница