Иосиф Египетский - Мечется душа моя меж небом и землёю
© Иосиф Египетский, 2023
ISBN 978-5-0059-6544-8
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Дух застрял мой между небом и землёю.
Я ещё не небожитель, но уже и не земной.
Не убавить боль горячею слезою.
Где же Ты, мой Бог, Кто – благо и покой?
***
«Я – гений! Без сомнений!», —
Сказал я сам себе.
Других не будет мнений.
Я – гений, гений, гений!!!
Грусть моя со мной,
Песенки мои.
Я ищу покой.
Где ж его найти?
Спрятан в тайниках
Мира и души.
Нет его в бегах
Жизни суеты.
Хочется уснуть
В нежной тишине.
Будят словно кнут
Мысли в голове.
Мучают они
То ли пустотой,
Хоть от них беги,
То ли глубиной.
Так вот и живу.
Грусть моя со мной.
Видно и умру,
Не найдя покой.
Может быть, потом,
В мир иной уйдя,
Стану крепким сном,
Вечность обретя.
Бесценна жизнь, дарованная даром
Владетелю её в момент зачатья.
И в то же время жизнь – проклятье, кара;
В грехе святая Божией печатью.
Тут истина, ни доводов, ни фактов.
Приемлющий её не станет лучше,
Отвергнувший её не станет хуже.
Таков наш смысл в вселенском Божьем акте.
И что ещё? Не надо философий.
Никто и ничего не понимает.
Родится человек и умирает;
В рожденьи, смерти равенство сословий.
Бог дал, Бог взял; и в Нём первопричина.
Горит ли солнце, тьма ли, свет лучины,
Рождение и смерть по благодати.
И вечность с Богом дарит день кончины.
Плач. В мир ребёнок родился.
Невинный, он уже отведал горе.
И молится, спасения прося,
Молитвой крика от какой-то боли.
Всезнающий, он жаждет бытия —
Не этого, где нету совершенства,
Другого, неземного бытия,
Где нет молитв за грех и духовенства.
Он плачет, и не в силах рассказать
О лучшем, позабыв язык небесный.
Он понял, что родился умирать,
И с горя, став младенцем бессловесным.
Теперь он всё забыл, отведав боль.
И будет жить, как все мы, уповая
На что-то, что превыше всяких гор,
Себя и мир по новой постигая.
Желая смерти, смерти не ищу.
В петлю пока не лезу, как ни странно.
Свой дух и тело всё ещё тащу
По жизни злой, несчастной, нежеланной.
И часто в раздражении кричу,
Скрывая крик за стенами глухими.
И слог тоски безрадостно точу
Словами скорби, ставшими сухими.
Зачем мне жизнь моя, коль я один как перст?
Без Бога жизнь моя – ничтожество и персть.
Земная слава – унижение для духа.
И не утешен я, молчит Благая Весть.
Умолкли все. Друзья мои и знаю где;
Быть может, думают и помнят обо мне.
Но я один, без Бога я один со всеми.
И мне желаннее тогда небытие.
А вдруг и смерть не даст душе успокоенья?
О! Где свобода от печалей и страданий?
Что есть обитель счастья в вечном утешеньи?
Небытие?
Оно одно, наверно, нам как упованье.
Сияет солнце в небесах в оправе синей,
Обожествлённый диск в языческих культурах.
Душа в тоске – и солнце стылое, как иней,
В нём нет любви
При ярком свете и большой температуре.
Душе лишь в счастье – в радость свет, а тьма не в тягость.
Душа в любви сама источник благодати.
Но вот в тоске она, и жизнь уже не благость,
В раздумьях смерть;
Обресть бы вечный сон, прилегши на кровати.
Любви по духу как-то не случилось.
Восполнить недостаток можно плотью.
Так грешное в святое облачилось,
Прикрыв накидкой грязные лохмотья.
Но новые одежды обветшают.
Не спрячешь сути внешним благочестьем.
Напрасно труп во гробе украшают,
Удел его червивое бесчестье.
Сгниёт он, поругаемый микробом.
Вот так мой дух был пожран упованьем.
Надежды нет, хотя и нету злобы.
Ушло в ничто молитв благоуханье.
Как легко говорить на прощанье «люблю»,
Потому что ничем не обязан.
Я прощаюсь навек, и любя, ухожу,
Ведь с тобою лишь дружбой был связан.
Дружбой нежною внутренне, внешне сухой,
Чтоб не выдать напрасные чувства.
Я умом понимал, что тебе я чужой.
Ну а сердцу тоскливо и грустно.
Знала ты, знал и я, что уйду в никуда,
Или, может, к вершине успеха.
Я теряю опять, и опять навсегда,
Дни надежд и приятного смеха.
Я целую тебя поцелуем из слов.
Ты, наверно, взгрустнёшь и поплачешь,
И забудешь меня как нелепости снов,
Потому что не сможешь иначе.
Да неужель тоска бездонна, как любовь,