Вячеслав Камедин - Маскарад
© Вячеслав Камедин, 2025
ISBN 978-5-0067-0095-6
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Вишня
…я старца однажды приметил
под кроной раскидистой вишни,
устами ласкал он заботливо ветви
и слушал шуршание листьев…
…я старца однажды приметил
под кроной раскидистой вишни,
устами ласкал он заботливо ветви
и слушал шуршание листьев…
Мужчина влюбился в женщину.
Однажды сказал,
проклятием я, милая, меченный,
и дни сочтены у меня,
но мне исцеление дадено —
колдун так когда-то нарёк:
«тебя поцелует коль первая,
ты век проживёшь, не умрёшь…»
…я старца однажды приметил
под кроной раскидистой вишни,
устами ласкал он заботливо ветви
и слушал шуршание листьев…
«Любимый, пади же в объятия, —
ему она говорит, —
к устам моим жарким, как пламя,
зной жажды ты мной утоли…»
«Не всё, увы, просто, родная…
колдун этот жуткий изрёк :
«…а та, кто в постели стоная
с тобой, поцелует твой рот,
вмиг веточкой вишни с корнями
навек обратится в саду…»
Во имя любви нашей ранней,
меня ты совсем позабудь,
найди ты мужчину другого,
и счастливой стань… но а я
приму свою смерть, как и должен,
безропотно смиренно тогда….
Но бросилась женщина смело
в объятья нежданно к нему…
она целовала уста и ревела,
и нежно шептала «люблю»…
…я старца однажды приметил
под кроной раскидистой вишни,
устами ласкал он заботливо ветви
и слушал шуршание листьев…
…я старца однажды приметил
под кроной раскидистой вишни,
устами ласкал он заботливо ветви
и слушал шуршание листьев…
Змей Горыныч
Хой!
Ха-ха-ха
(«Я твоё царство огнём сожгу, пеплом развею» – - шутка).
Тяжело стало жить Горынычу нынче:
повадилось лихо к нему —
богатыри всех мастей валят шибко,
каждый хочет рубить голову.
Благо семь их ещё, а было – двенадцать!
И хитры эти ратники стали в бою:
не один прёт по-честному поиздеваться,
а втроём улыбаясь идут.
Как один русским духом за версту аж учуешь —
редька с квасом перловки поверх!
Богатырской силушки в свете нет пущи —
шибанёт как дубиной в ноздри, поверь.
Тяжело стало жить Горынычу нынче:
повадилось лихо к нему —
богатыри всех мастей валят шибко,
каждый хочет рубить голову.
И было б причина идти к супостату —
весьма безобидный и бедный наш змей.
От скуки великой сюда шкандыбают
вломить бедолаги люлей.
Из них самый вредный Илюшка Попович —
задорный и дерзкий, другим нечета:
намедни творил – аж стыдно припомнить —
и всё ему сходит, как с гуся вода.
Тяжело стало жить Горынычу нынче:
повадилось лихо к нему —
богатыри всех мастей валят шибко,
каждый хочет рубить голову.
Илья же тот Муромец, тот поспокойней —
он просто ленивый. Седел на печи
аж тридцать годков, покуда не вспомнил,
что скучно уж стало, пора пошалить!
А этот Добрыня – совсем уж не добрый,
ведь он и лишил бедолагу голов.
За что и сказать богатырь неспособный…
но знаю – он их втихаря продаёт.
Тяжело стало жить Горынычу нынче:
повадилось лихо к нему —
богатыри всех мастей валят шибко,
каждый хочет рубить голову.
(За что невзлюбили зверюги все змея —
куражатся злыдни над бедным, поди
похвастать пред девками это затея.
И жалко Горыныча мне так до слезы)
Хой!
Колобок и ёжик
Пришел однажды ёжик к колобку,
и вдруг… расплакался, как маленький совсем.
Сказал: «Тебе завидую я так, что не могу!
Красивый, голый ты и не прикрыт ничем.
Тебя, должно быть, любят, и к тебе
все девочки спешат румяные, как пирожки.
В твоём прекрасном и амурном неглиже
так много чувственного, страстности и…»
«Ох, было бы завидовать чему, дружок!
Мне в пору плакать о своей судьбе, —
ответил ёжику печально колобок, —
Никто особо с уваженьем не идёт ко мне.
А всё с насильем… Беззащитен я весьма.
Отпора никому дать не способен.
Я давеча гулял и повстречал ребят…
Что было дальше? Стыдно и припомнить!
Вот постоянно думаю о том,
мне бы колючки как твои да поострее!
Раз – я свернулся бы тотчас клубком,
никто и тронуть не посмел бы…»
Тут разгорелся между ними спор,
до драки спорили товарищи, кто понесчастней —
колючки повыдергивал все наш колобок
из ёжика. А ёжик вставил колобку…
потом остыли страсти…